Первая после бога
Шрифт:
– Да я не письмо… – смущённо пробасил гигант, неловко доставая так и не спрятанный блокнот.
Вот ведь странности природы: братья похожи были, как горошины из одного стручка и голоса абсолютно одинаковые. Но спутать их и в темноте невозможно. Один на обиженного жизнью тролля смахивает, а другой… Да на медведя он похож, плюшевого. Пусть и огромного, но до того очаровательного, аж руки чешутся помять. Ну и в кроватку уложить, чего уж там. Наверное, тёплый, мягкий. И улыбка не нагловато-завлекательная, как на журнальной обложке, а застенчивая.
– Да если даже
– Скучно, сил нет, – пожаловался громила, как ни странно, послушно вытягиваясь на постели.
Дира не удержалась-таки и заглянула искоса в отложенный на тумбочку блокнот. Лист, расчерченный исправлениями и даже рисунками на полях, заполняли короткие почти ровные строчки. Стихи? Вот эта гора мышц стихами балуется? Чудны помыслы твои, дева Луна, покровительница романтиков!
– А нечего было с драконов падать, – наставительно буркнула доктор, проверяя реакцию зрачков пациента. – Тогда бы здесь не лежали.
– Да я не упал, а спрыгнул, – вконец смутился гигант, даже отполз от доктора немного.
Далеко уползти у него шансов не было. Кровать, в общем-то, немаленькая, для него была узковата.
– Спрыгнули? – поразилась Кассел. – Зачем?
Хотя, не ей, конечно, удивляться. О том, каким образом люди способны себе травмы наносить, хирурги не понаслышке знают. Иногда будущие пациенты умудряются придумать такое, что и в бреду не представишь.
– Не помню, – пробасил блондин, разве что пальчиком по одеялу не елозя.
– Не помните?
Дира заглянула в карту. Ну, точно! Ретроградная амнезия[1]. Видимо, отсюда и стихи. У людей с таким диагнозом частенько изменения личности случаются. Правда, чаще всего они пропадают вместе с последствиями травмы.
– Доктор сказал: пройдёт, – поделился секретом блондин, глянув на Кассел исподлобья.
– Ну, гарантии никто дать не может. Но жить мешать вряд ли будет…
Хирург снова в дневник уткнулась, даже отвернулась от парня. Потому как сама смутилась: не положено уважающему себя врачу так на пациента пялиться. Ну и подумаешь, ресницы густющие! Зато короткие. Хотя глаза всё равно будто подведённые. И радужка тёмная-тёмная, кажущаяся почти чёрной. Это при светлых-то волосах! Точно, крашенные, оба!
А тут – вот, как назло! – за дверью ещё и шаги раздались! Дира замерла вспуганной ланью, прижимая планшет к груди. До чего доктора довели! Шагов пугается.
– Это не Кэп, – успокоил её бугай, – не бойтесь.
Кассел потёрла костяшкой лоб над бровью, пытаясь сообразить, кто такой Кэп и почему нужно именно его бояться. А, заодно, рявкая на собственное сердце, которому пришла блажь в горле колотиться.
– Я понимаю, брат тут всех запугал, – кривовато улыбнулся парень. – Но у нас отборочные на носу. Вот он и боится, как бы мне не навредили.
– Кто? – усмехнулась Дира. – Враги-шпионы-конкуренты?
– Они, – серьёзно, хоть и едва заметно, кивнул блондин.
– Голова болит? – тут же насторожилась
– Есть немного, – нет, смущённая мина ему определённо шла гораздо больше, чем все звёздно-зубастые оскалы. – Но вы не думайте, это не оттого, что у меня… как её? Ну, когда мерещится, будто кругом враги?
– Мания преследования, – машинально ответила хирург, по сантиметру изучая проекцию мозга.
– Вот точно, она! – обрадовался бугай. – Для обычных то людей, конечно, дико. Но у нас правда и травануть могут, и какой-нибудь несчастный случай подстроят запросто. С драконами так постоянно: то стекла битого подсыплют, то гвоздей в подстилку насуют. А впереди же мировой чемпионат! Тут только держись. Тем более что эльфы нам три предыдущих продули. Сейчас там такие деньжищи крутятся – мама не горюй! Вот Кэп и следит, как бы того…
– Не навредили, поняла, – кивнула Кассел, ровным счётом ничего не понявшая. – Только больше, чем вы сами натворили, никакой враг не напакостит. Я бы на вашем месте ни про какие отборочные пока не думала. Не хочу пессимизм нагонять, но с такой травмой полёты вообще могут запретить. Поэтому сейчас не о шпионах нужно беспокоиться, а о выздоровлении.
– Да как же не думать, док? – блондин расцвёл мальчишеской радостной улыбкой. – Поправлюсь я, на что хотите поспорим! Мне без спорта не жить.
– Ну да, – хмыкнула врач, выпрямляясь. – Впрочем, такой настрой – это даже хорошо. Но в целом всё у вас неплохо. Только старайтесь не напрягаться, больше отдыхайте. И спокойной ночи.
Оттарабанив дежурную чушь и одарив пациента такой же дежурной улыбкой, Кассел из палаты вышла. Лучше уж побыть невежливой, чем начать орать на больного, пытаясь донести, что он идиот и полный кретин.
А шаги-то, между прочим, так мимо и прогрохотали. Зря трусила, получается!
И только тут до Диры дошло: она ни разу не слышала, как этот ни к ночи помянутый Кэп ходит. Он всегда незаметно подкрадывался.
[1] Ретроградная амнезия – нарушение памяти о событиях, предшествовавших травме.
Глава седьмая
Глава седьмая
Главная задача врача – не дать больному умереть своей смертью
Существует два вида ситуаций из разряда «надо, но очень не хочется». В первом случае жизнь покорно соглашается, что коли желания действительно нет, то не очень-то и надо. Тогда проблема спокойно тонет в пучинах бытия. Правда, в самый неожиданный момент она может вынырнуть, хорошенечко дав под зад, но это уже последствия.
Но порой реальность не собирается мириться с человеческими желаниями, делая всё, чтобы простое «надо» превратилось в крайнюю необходимость.
Вот и Дире до зарезу нужно было переговорить со старшей «надеждой империи». Потому как мания преследования у романтичного звездуна могла возникнуть вследствие завышенного самомнения, психического расстройства, о котором забыли упомянуть, или в результате травмы. В первых двух случаях на его бормотание о врагах можно спокойно начхать, списав всё на личные трудности. Ну а травма – это сложности лечащего врача.