Первая после бога
Шрифт:
– Вопрос: зачем так усердно меня уговаривать, если ездите туда один?
– О Боги, Дира! Да потому что на вас смотреть жалко! Легче драконам скормить, чтобы не мучилась. Что вы ломаетесь, как юная дева? Цену себе набивать никакого смысла нет, всё равно не куплю.
От возмущения Кассел не сразу и сообразила, чтобы такое ответить. Ну а дальше уже и смысла отвечать не было никакого. Впору: «Помогите!» – орать. Потому что Эйнер проворчав что-то похожее на: «Да иди ты в Хаос!», как-то на удивление сноровисто и ловко скрутил доктора и сунул в экипаж – Дира
– Ну вот, – облегчённо выдохнул сыщик. – Считайте, что это похищение. От вас больше ничего не зависит. Потому предлагаю расслабиться и получать удовольствие.
– Вас как хоть зовут-то, похититель? – проворчала Кассел, разглаживая юбки.
А что ещё делать? Даже на помощь звать поздно.
– А я уже представлялся, – безмятежно сообщил полицейский, – но вы, видимо, запамятовали. Маем матушка нарекла.
– Вы что, сговорились?!
– С кем?
– Так, ладно! – Дира благонравно сложила руки на коленях и даже глаза пучить перестала. – У вас брата, случайно, нет?
– Брата случайно нет. Две сестры подойдут? – предложил Эйнер. – А имя мне и самому не нравится. К сожалению, когда его выбирали, моим мнением почему-то поинтересоваться забыли. Приходиться жить с тем, что есть.
На это Кассел и возразить-то нечего было. Вот её мнением сейчас тоже не слишком интересовались, предлагая получать удовольствие от того, что есть. Может, к совету и прислушаться стоило?
[1] Золотой час – термин, используемый в реаниматологии для определения промежутка времени после получения травмы/резкого ухудшения состояния больного, который позволяет наиболее эффективно оказать первую помощь.
Глава восьмая
Глава восьмая
Пациент остро нуждается в уходе врача. И чем быстрее врач уйдёт, тем пациенту станет легче
Дира молчала. Правда, сказать хотелось многое. Но как известно, Кангар слезами не убедишь, а завотделением не разжалобишь стонами типа: «За что?!» и «Почему опять я?!». Материться врачу тоже вроде не пристало. Вот и приходилось сверлить яростными взорами любимого начальника в полной тишине. Хотя, конечно, шансов таким способом в нём совесть разбудить не много.
– А ты что хотела, дорогая моя? – хитровато усмехнулся Лангер, поигрывая очками – складывая-раскладывая роговые с серебряной инкрустацией дужки. – Думала, в палатах отсидишься, не работа, а молоко с мёдом? Ну уж нет! Привыкла в операционной мечом размахивать: всё с налёта, да с наскока, никто с тебя, кроме Близнецов, не спросит?!
– Тогда уж скальпелем, – буркнула Кассел, уставившись в окно.
Что на начальство-то даром пялиться? Всё равно толку не будет. А на улице вон весна уже вовсю буянит: листья на ветке липы расправились, потемнели. Сук дрогнул, сбросив каскадик капель, от быстрого утреннего дождя оставшийся. Наверное, птица прыгнула, вот ветка и закачалась. Посмотреть на синичку или там воробья Дира бы сейчас не отказалась. Недаром же умные люди считают, что природа успокаивает.
Вчера так хорошо
Но это пока на работу не пришла.
– Да хоть кочергой! – уважаемый доктор Лангер хотел было привычно рявкнуть, да сдержался. Снова съехал на приторно-карамельно-поучительный тон. – Ты, девочка моя, с людьми общаться не умеешь категорически.
Ветка, конечно, привлекательнее завотделением, но тут уж Кассел не сдержалась, снова уставилась на седогривого – с укоризной. Это как так, не умеет? Сейчас же молчит, ни слова поперёк не сказала!
– Нет, не про больных речь, тут претензий никаких. А вот с родственниками и, тем более с персоналом… – Лангер очень удачно сделал вид, что никаких таких взглядов не замечает. А если и видит, то значения их не понимает. – Несдержана, грубишь, к младшему медицинскому персоналу придираешься сверх меры. Мнение коллег в грош не ставишь. Слишком много о себе мнишь!
– Это когда я?!. – задохнулась от возмущения Дира.
– Заведующий отделением такие вольности себе позволить может, – если начальство изволило воспитывать, то подчинённым полагалось внимать и молчать в тряпочку. – А вот рядовой хирург – нет. И твоего мнения тут не спрашивают! – перешёл-таки на рык Лангер. – Я тебе карьеру губить не дам! Ты у меня ещё диссертацию защитишь!
– Так это всё для моей пользы, что ли? – скривилась Кассел. – Ради моего же блага, да? В воспитательных целях?
– А ты как думала?! – рявкнул, забывшись, завотделением. – Зря я, что ли, в тебя столько сил вложил? Изволь долги отдавать!
– Я хирург…
– И я хирург! Знаешь, может, это тебе и странным покажется, но тут все хирурги, – бешеным василиском зашипел, плюясь, Лангер. – И все, представь себе, умеют оперировать! Да, лорд Солнце в лобик чмокнул, но врач из тебя дерьмовый! И лучше уже не станешь. Значит, будешь администратором!
– И когда вам эта истина открылась? – ну случаются же такие моменты, когда язык за зубами удержать никаких сил нет. – До того, как вы этот кабинет заняли или после?
– Ах ты, соплячка! – вызверился заведующий. Между прочим, на совершенно законных основаниях вызверился. – Пошла вон! И изволь мои приказы выполнять! Иначе отправишься в Драконьи Жопки ящерам хвосты крутить! С волчьим билетом и без всякого сертификата!
Да, уважаемый доктор Лангер обычно любил выражаться изысканно и где-то даже чересчур витиевато, пересыпая нормальную человеческую речь канцелярщиной и заумностями. Но случалось и ему использовать обороты, лишённые не только изысканности, но даже к приличным не относящиеся. Для подчинённых это значило лишь одно: немедленно сгребай ноги в руки и топай исполнять приказы. Желательно строевым шагом. Иначе в тот самый, вышеупомянутый населённый пункт и отправишься. Где бы он ни находился.