Первая после бога
Шрифт:
– Вот именно, что зад! – взъярился профессор, руку свою выдёргивая. – Задницы вместо голов! С чего такие мысли вообще пришли?! Ты первоклассный нейрохирург, вот и занимайся тем, что умеешь! Не прыгай выше головы-то, незачем!
– А это не выше головы, – Дира сама почувствовала, как солнечная улыбка с её физиономии линяет. – Это как раз вровень. Мне вот тут один умный человек… гм!.. в общем, человек вопрос задал: если Близнецы силы подарили, которых у других нет, то зачем-то это нужно, верно? Я даже знаю зачем – лечить! А у меня их отбирают.
–
– Да никакая не казуистика, простая логика. Сначала требуют, что бы я врачебную клятву давала: «…посвятить свои знания и умения предупреждению и лечению заболеваний, сохранению и укреплению здоровья человека»[3]. А потом мне этого делать не дают. Я могу, я хочу и я буду!
– Хорошо, это не казуистика, – неожиданно успокоившись, согласился Лангер, – это самоубийство. Дира, девочка, что с тобой случилось?
– На драконе покаталась, – смущённо бровь почесав, призналась Кассел. – И подумала кое о чём.
– Может, тебе попробовать всё-таки развестись, а? – с бабьей жалостью протянул профессор. – Опять замуж выйти, детишек родить. Ну её, медицину эту. И Близнецы с ней, с диссертацией. Я вот внуками займусь теперь. Может, розы разводить стану. Всегда мечтал.
– Нет уж, врач так врач, – буркнула Дира. – Так вы в деле или нет? Я думала, что вы мне не только с информацией подсобите, но и вторым хирургом станете.
– А остальная бригада? Операционная? Маги-техники? Это ты где возьмёшь? Не в больнице же оперировать станешь.
– Тоже решаемо, – тряхнула головой Кассел. – Сумасшедших в мире полно. А авантюристов ещё больше.
– Про подпольные аборты я слышал, – покачал до сих пор примятой с одной стороны гривой Лангер. – Про косметические манипуляции тоже. Про тайные нейрохирургические операции ещё ни разу не доводилось.
– Всё случается в первый раз, – философски заметила Дира. – В конце концов, не наживы ради, а только по велению лорда Солнца.
Кажется, Лангер очень хотел спросить, не падала ли его любимая ученица с дракона вниз головой. Но промолчал. Только посматривал странно и всё головой качал.
[1] Болезнь Паркинсона (дрожательный паралич) хроническое неврологическое заболевание, характерное для пожилых людей.
[2] Эмпирический – основанный на фактах, полученный опытным путём.
[3] Фрагмент клятвы российского врача.
Глава четырнадцатая
Глава четырнадцатая
Великое преимущество врача в том, что он не обязан следовать своим советам
В этот раз возвращение в родные пенаты приятным Дира бы не назвала. И дело, наверное, не в том, как на неё окружающие реагировали, а чего сама ожидала. Кассел-то казалось: будут коситься, обсуждать, косточки перемывать. А поскольку на неё никто особого внимания и не обратил – так, стандартные приветствия, кивки и абсолютно нейтральное: «Доброго утра!» – доктору мерещилось, будто смотрят исподтишка, в спину пальцами тычут. Так и подмывало обернуться резко.
Понятно, что паранойя чистой воды и нервы
На лестнице в родное отделение хирурга леди Эр перехватила. Подлетела бесшумно, что для призрака, собственно, естественно. Подхватила под локоток, а вот это уже не привычно. Условно умершие по собственной воле до людей дотрагиваться не любили. Кому ж понравится, если от твоих прикосновений дёргаются? Но как не шарахаться, когда чувство такое, словно ледышку приложили?
Да и вообще, странно это. Холод чувствуешь, а чужой руки – веса, плотности – не ощущаешь. Глянешь: ан нет, вот она ладонь, хоть и просвечивает слегка, но вполне материальная. Голова слегка кружиться начинает – мозг, неспособный противоречие переварить, берёт паузу.
– А знаешь ли ты, доктор Кассел, что и.о. заведующего нейрохирургией велел предстать пред его светлыми очами, как только в больницу явиться изволишь? – пропела секретарша, неудобствами врача явно не интересуясь.
– Теперь знаю, – согласилась Дира, едва сдерживаясь, чтобы руки не отдёрнуть. Она всегда старалась с призраками себя вежливо вести. Да и леди Эр ей нравилась. – Передай, сейчас приду.
– Ты не спеши, – успокоила призрак, – ему сейчас не до тебя, заняты. Все завы нынче на процедурах. Получают очистительную клизму от главного. И даже без вазелина.
– И что на этот раз стряслось?
– Ой, да что у нас стрястись может? – секретарша закатила глаза к потолку, сверкнув хищными очёчками. – В хирургии очередное ЧП. Лежал у них дедушка, отдыхал себе после резекции[1] желудка. И очень его внучку возмущало, что родственника голодом морят. А те, гады такие, живодёры, ни в какую: нельзя, мол, любимому дедушке ни курочки, ни даже бульона. Ну и пронесла тишком сердобольная котлеток. Заметь: из парной телятины, которую она собственноручно на рынке выбрала. Надо же старичку сил набираться?
– И что дедушка?
– А дедушка, наверное, в данный момент уже встретился с бабушкой. Со своей, – пояснила Эр. – Шучу, жив, кряхтит себе помаленьку. Возились, конечно, долго. Только внучка телегу в департамент всё равно накатала. Виданное ли дело? Едва не залечили любимого родственника до смерти!
– Ну, это понятно…
– Ты погоди, тут ещё не конец! Вчера комиссия явилась. И чего-то им прихотнулось по палатам пройтись, поспрошать у больных, как диетологический режим соблюдается.
– Я себе представляю!.. – теперь уж Кассел глаза закатила.
– Не-ет, не представляешь, – разочаровала её призрак. – У одного – с язвой – сало на тумбочке лежит. А у второго колбаска копчёная. Между прочим, уже зеленеющая и попахивающая эдак пикантно. Ну и так, по мелочи: сметанка там трёхдневной свежести, бутылочка пустая, винцом подванивающая. Вот теперь главный мозги и полощет. На предмет усиления разъяснительной работы с пациентами и родственниками. Так что заведующий наш встретит тебя весь такой готовенький, промытый до скрипа и радостный.