Первая пуля – последняя пуля
Шрифт:
Но Боткин, не дав ему высказаться, вновь отважно ринулся на зашиту своих позиций:
– Вовсе нет. Нам достаточно найти Кулака…
– Ну так ищите его! – Белоненко не выдержал, и его голос, повысившись, предательски сорвался на фальцет.
Боткин облизал губы.
– Было бы неплохо запросить подкрепления из Ровно, Альберт Тимофеевич, – и без того желтое от природы лицо стало еще ярче, а глаза, напротив, потухли. – Нас с Яшкой осталось всего двое, а сколько людей работает в бригаде Кулака – большой вопрос. Тем более ситуация нештатная, Альберт Тимофеевич… У нас ведь были совсем иные цели и задачи…
– Я
Спорить больше было не о чем. Белоненко обогнул диван и остановился за его невысокой округлой спинкой.
– Ищите этого вашего Кулака и… И верните мне Оксану. Мне все равно, как вы будете действовать при этом, но помните, – Альберт Тимофеевич выдержал многозначительную паузу. – От успеха или провала этого дела будут зависеть и ваши собственные карьеры.
Белоненко произнес слова, которые повторял про себя, должно быть, много раз. И они были для его подручных не пустой угрозой. Сомневаться в том, что Альберт выполнит свое обещание, не приходилось.
Боткин ничего не ответил. Не нашел подходящих слов и цыган Яша. Пятясь, они покинули гостиничный номер люкс, в котором обосновался Белоненко, оставив последнего в гордом одиночестве.
Альберт сел на прежнее место. Взял в руки нож. Машинально повертел его между пальцев и выбросил лезвие. Убрал его. Выбросил снова. Он повторял эти автоматические движения с равными интервалами, не задумываясь о производимых действиях. Мысли Белоненко сами собой унесли его в прошлое. К тому дню, когда он только познакомился с Оксаной.
В их первой встрече не было ничего романтичного. Скорее наоборот – она едва не обернулась трагедией. Альберт возвращался из области по делам фирмы и, желая поскорее предстать пред светлые очи Заболотского, гнал свой «Опель» на предельной скорости. Не особо сбросил обороты и оказавшись в черте города. Когда девушка появилась на дороге, Альберт даже не заметил. Вернее, заметил ее стройную миниатюрную фигурку слишком поздно и резко ударил по тормозам. Взвизгнули тормозные колодки, но избежать столкновения не получилось. Он ударил Оксану левым краем бампера, выкручивая руль в противоположную сторону. Девушка с испуганными, широко распахнутыми глазами упала на асфальт и сломала руку. Белоненко живо покинул салон «Опеля» и подскочил к ней.
Далее все завертелось как-то само собой. Выполняя гражданский долг, Альберт отвез сбитую им жертву в больницу, где ей своевременно оказали первую помощь. Он навестил ее через два дня. Потом навестил еще раз. И вскоре Альберт понял, что влюбился. Первый раз в жизни, причем настолько, что при каждой встрече с Оксаной внутри его все переворачивалось.
Они были вместе уже почти год. Оксана тактично намекала на то, что уже можно было бы перейти и к следующей стадии взаимоотношений. То есть узаконить их. Альберт был не против, но постоянно какие-то факторы извне мешали ему осуществить задуманное.
Погруженный в собственные мысли и воспоминания, Белоненко выудил из внутреннего кармана пиджака увесистое портмоне и неторопливо раскрыл его. На левой стороне под прозрачной
Запиликал мобильник Альберта, и он был вынужден оторваться от созерцания фотографии. На дисплее компактного аппарата высветился номер Заболотского. Только этого еще не хватало! Только не сейчас! С минуту Белоненко ждал, когда прекратятся звонки, но Леонид был настойчив. Он будто догадывался о затаенных мыслях Альберта и настаивал на том, чтобы он ответил.
Белоненко нажал кнопку с изображенной на ней зеленой трубкой телефона:
– Да. Слушаю!
– Что случилось, Альберт? – без всякого приветствия зазвенел голос Заболотского.
Слышимость была хорошая, и если бы Белоненко не был уверен на сто процентов в том, что его оппонент находится сейчас далеко от него, в ином государстве, за тысячи километров, в родном Ровно, то непременно решил бы, что разговор ведется как минимум из соседней комнаты.
– Случилось? – Портмоне с фотографией вернулось на прежнее место. Белоненко откинулся назад и принял расслабленную позу, вытянув ноги вперед. Ничто не должно было выдавать его волнения в голосе. – В каком смысле, Леонид? Что должно было случиться?
– Я не знаю, – ответил Заболотский после паузы. – Ты не даешь о себе знать, не выходишь на связь… Меня интересует, как продвигается наше дело?
– Все на мази. Я наладил контакт с оптовиками. Осталось завершить кое-какие формальности. Пустяки, и я не хотел тебя беспокоить… По моим расчетам, первую партию можно уже будет запустить где-то через месяц.
– А почему так поздно, Альберт?
Белоненко как можно непринужденнее рассмеялся. Рука опять автоматически подхватила перочинный ножик, и его корпус стремительно завертелся между пальцев левой руки.
– Ты не знаешь этих москалей, Леонид, – ирония скользила в каждом его слове. – И это твое счастье. Они вечно во всем страхуются и перестраховываются. Я сам задал им тот же самый вопрос… Почему мы должны так долго тянуть с первой поставкой? И знаешь, что они мне на это ответили?
– Что?
– Что надо урегулировать кучу вопросов с представителями власти, скинуть определенную долю ментам, кое-кому из административного аппарата, – Альберт Тимофеевич снова рассмеялся. – То есть хотят со всех сторон в шоколаде быть. Чтобы в будущем меньше проблем было и можно было спокойно работать. Это я тебе их собственные слова почти цитирую.
– Хорошо, – похоже, Заболотский не заметил никакой фальши в словах собеседника, и у него не возникло поводов для необоснованных подозрений. – А как твоя группа, Альберт?
– Порядок. Были незначительные проблемы с местными, но на данный момент почти все улажено. – Стоит ли сейчас говорить Леониду о гибели трех человек или повременить с этим вопросом? Альберт избрал второй вариант.
– Почти все улажено?
– Не вникай, Леонид. Это не стоит твоего внимания. Я…
– Альберт, – оборвал его Заболотский, – послушай, я не так уж плохо знаю твою истинную натуру. Твои недюжинные амбиции… И если у тебя возникли какие-то трения, я должен об этом знать…