Первая Солнечная. Всю власть Совету!
Шрифт:
– Это... – Алиса все же смогла нарушить тишину; слова она подбирала с явным трудом, и было слышно, что в надобности таких действий она крайне сомневается. – Это, возможно, не самое гуманное решение, но...
– Но мы на войне! – неожиданно громко прервал её Ян. В его голосе появилась жесткая уверенность в своей правоте; оцепенение, вызванное спонтанной вспышкой жестокости, прошло, и пилот осознал, что так им и надо. Так и надо поступать с вражескими пилотами: они ведь никого не щадят, разве что пропустят одну жертву по счастливой случайности.
Девушка умолкла, задумавшись; остальные последовали её примеру, и зародившееся возмущение сошло на нет. Ян глубоко вздохнул: он, по правде говоря, и сам от
Голопанель неожиданно засветилась, мигая на краю восприятия; парень перевел на нее взгляд, готовясь увидеть худшее. Оказалось, сверхдальние сенсоры обнаружили цифровые подписи еще одного звена: рассмотрев их, Ян счастливо выдохнул — подписи принадлежали Лунному Флоту. Когда в пустоте обрисовались черты серебристых кораблей, на поле стало как будто светлей: это было ещё звено Преторианцев. Совет явно понял, что высланных на подмогу сил недостаточно, и, к вящей радости остатков землян, отправил в бой ещё несколько ветеранов войны. Четыре оставшихся линейных крейсера марсиан, заметив их, заметно растеряли мужества и стали медленно, как черепахи, сдавать назад, не переставая отстреливаться; это выглядело так, будто они совершали тактический отход с намерением нанести внезапный удар по обманутому противнику.
Схитрить им, однако, так и не было суждено: “Канюк” на скорости в две третьих от максимальной вились вокруг них, как мухи вокруг подгнивших фруктов, ведя непрерывный огонь по двигателям, где щиты были слабее всего. Это была не дурная прихоть конструкторов: при другом устройстве корабля раскаленные выхлопы от двигателя оставались бы внутри щита и живо расплавили бы броню корабля так, что врагу ничего не оставалось бы делать — корабль феерично развалился бы на куски, пестря искрами, бегущими по оплавленным краям. Сверкающие волнистые бело-голубые трассы плазмы медленно таяли в космосе, чтобы затем вспыхнуть факелом на обшивке, а вот расплавленная броня, в виде капель и осколков, выбитых мощными ударами и отнесенных взрывом, тут же остывала, создавая причудливых форм фигурки, и медленно дрейфовала в пустоте.
Двое оставшихся на ходу Серебряных, долетев до одной пятой предполагаемой оптимали противника, резко повернули в разные стороны, рассчитывая, что марсиане будут стрелять только под одному из них. К их вящему удивлению, марсиане прекратили стрелять по ближним крейсерам и переключились на основное, свежее звено, которое уже было на трети оптимали, то есть примерно в сотне километрах от них. Удивительно, что они не стали загонять усталую, израненную добычу: Ян подумал, что на этот раз за штурвал марсиане посадили почему-то не стандартных мясников, а нормальных людей. К счастью для созвенных, они и тут проявили выдающуюся военную глупость: напали не на хрупкую “Пустельгу” или несильно защищенного “Стервятника”, а на наиболее мощно бронированный корабль в тройке, “Ворон”, логично посчитав, что раз он командный корабль, то на его борту и находится командир звена, а, как известно, гибель командира деморализует и часто лишает отряд мозгового центра.
Корабль, на их беду, как раз был приспособлен к фокусированию огня на себе: термостойкое покрытие с накачкой для брони и четыре средних ремонтных системы в сочетании с ремонтными системами “Стервятника” давали очень мощную защиту, в основном за счет регенерации; можно сказать, корабль был практически непобедим. С другой стороны, задействование
Командир звена, в это время круживший на “Канюке” вокруг линейных, прекрасно понимал, что они, сосредоточив огонь на одной цели, вполне могут пробить даже такой корабль, как “Ворон”, до того, как прибудет подмога в лице Серебряных Воронов. Нужно было срочно что-либо предпринять, и Ян неожиданно вспомнил про недавнее приобретение – постановщик дымовой завесы.
– Алис, огонь дымовыми по пути следования Ишкура, вторая половина! – скомандовал он, и сам запуская дымовые ракеты по сообщенной звену траектории Ишкура.
Дым завис в отсутствующей атмосфере тяжелым облаком микроскопической металлической пыли, безлико-серой и невзрачной. Багровые лазерные лучи, отраженные от мельчайших частиц, стали очень заметными внутри облака: было ясно, как день, что их фокусы менялись настолько быстро, что при попадании по кораблю площадь светового пятна была наименьшей. Было и одно но: облака дыма поглощали примерно треть лазерного излучения. Впрочем, оставшийся урон практически нивелировался броней корабля, модифицированной специальным устройством, понемногу подъедающим энергетические запасы корабля, но значительно усиливающим сопротивление брони к электромагнитному воздействию. На всякий случай на корабль была установлена ещё одна, практически идентичная система, эффективно отводившая тепло от брони и рассеивающая его, а также слегка увеличивающая удельную теплоемкость. Все это делало оружие марсиан забавными бликами, а не грозными лучами разрушительных фотонов.
Несмотря на все достоинства брони и дымовых ракет, огонь вели четыре линейных крейсера, и лазеры вполне могли повредить корабль. Для этого и нужны были многочисленные ремонтные системы: как только броня корабля частично разрушалась, тут же из специальных микроскопических патрубков вылезали миллионы микроботов, управляемые специальной программой, находящейся в ремонтном центре. Каждый из них приносил к пораженному месту материалы, необходимые для ремонта, и латал поврежденный участок, восстанавливая обороноспособность машины. Ошибок почти никогда не было – как только корабль модифицировали каким-либо образом, чертежи для ремонта тут же соответственно изменялись, и программы сервера тут же переписывались. Этот способ ремонта был довольно быстрым, но он требовал очень большого количества энергии, в основном на передвижение ботов и саму работу. Был и ещё один минус: восстанавливать броню можно было совсем не бесконечно — запасы ремонтных компонентов были довольно ограниченными.
Через несколько минут, прошедших в ужасающе тихой, но оттого не менее ожесточенной схватке, крейсер Ишкура был почти окружен облаком металлического пара. Его корпус был весь в выбоинах от попаданий слабых лазеров; они буквально кишели серебристыми микрами, торопливо копошившимися на месте разрыва, буквально “заливая” корабль. По броне временами пробегали, похожие на разноцветные вспышки в усталых глазах, едва заметные волны, голубоватая и оранжевая, что сигнализировало о работе активной защиты. Ишкур не хотел казаться исключительно щитом: временами его корабль «огрызался» из семьдесят пятых специальными плазмакумулятивными снарядами, доставлявшими марсианам много неприятных моментов. Это были не просто металлические болванки, а оболочки, содержащие плазма-вещество: при пробивании ими брони происходил взрыв, и плазма узким конусом устремлялась в выбоину, нанося дополнительный урон. При такой конструкции даже при попадании по щитам некоторый урон вражескому кораблю все же наносился, хоть он был и меньше, чем при попадании из обычного плазма-гаусса.