Первая Солнечная. Всю власть Совету!
Шрифт:
– Простите, но нам уже в прошлый раз начинали оказывать сопротивление, и ведь тогда народу было меньше... – Так вы можете или нет?! Отвечайте, Синамора! – Солнцеликая, боюсь, что это наоборот, ухудшит ситуацию: относительно мирная демонстрация перерастёт в полноценную гражданскую войну. А в условиях гражданской войны нам ни за что не одержать победу над ренегатами! – Видимо, так и есть. Мы хотя бы через нейрочипы можем их заставить разойтись? – Целестина наконец приобрела нормальный цвет лица, но зрачки всё ещё оставались суженными яростью. – Кстати, а ведь это и правда очень хорошая идея, – улыбнулся полуулыбкой Синамора, разворачивая панель управления. Он сначала нахмурился, а потом побледнел: – Э-это не может быть правдой! Они каким-то образом смогли взломать их и то ли отключить их, то ли даже создать свою собственную сеть, то ли построить настолько мощный межсетевой экран, что даже все наши сервера не могут его взломать! Чёрт, расчётной
Глава стражи покачал головой:
– К сожалению, приемлемых – нет. К неприемлемым относится, если что, и принятие требований протестующих, даже их рассмотрение. – Вы правы... – прикрыла глаза женщина, выискивая хоть какое-нибудь адекватное решение. Все почтительно притихли, не мешая ей искать однозначно верное решение: она всегда умела их находить, она же Принцесса! Вдруг Целестина распахнула глаза: – Мы можем срочно вернуть Второй и Одиннадцатый Экспедиционные Корпуса?! Так... Они скоро как раз должны выйти из прыжка, но сохранение общества в сохранности важнее любой экспедиции! – Как всегда, Принцесса, вы всегда додумываетесь до лучших решений, – натянуто улыбнулся Синамора, – но... – Но что?! – Проблема в том, что Второй и Одиннадцатый Экспедиционные Корпуса уже вышли из прыжка, но не по исследовательскому заданию! Они были срочно отозваны с предыдущей миссии, потому что ренегаты напали на наш крупнейший перевалочный пункт в том секторе! – Чёрт, чёрт, чёрт!!! – завопила Солнцеликая, окончательно выведенная из себя, ударив по столу кулаком. Выдохнув и немного успокоившись, она приказала: – Активировать Программу Усиленной Лояльности №228 и ввести войска в город! По готовности всем незанятым кораблям срочно совершать прыжок на стабильную орбиту и открыть огонь по Площади Первого Полудня!
Командир стражи было раскрыл рот, но был яростно перебит:
– К серым недоработанность Программы! Нам нужно выровнять ситуацию! – Простите, госпожа Целестина, но мы физически не можем воспользоваться кодом 228, так как он только запланирован. А ближайшее расчётное время прибытия кораблей, способных вести обстрел планеты не менее 2 часов, а мы никак не сможем сдерживать митингующих в допустимых рамках в течение этого времени. Самый близкий к допустимому вариант – отпустить их на списанных транспортных кораблях, которые всё равно никуда уже не годны. – Видимо, так и есть... – тихо сказала та, отвернувшись к имитации витража. Никто не видел выражения лица, но её голос был тих, но твёрд: – Дайте им транспортники, и пусть они проваливают. Но не всё так просто. Составьте указ о запрете им приближаться к нашим орбитальным структурам ближе, чем на пять световых секунд. Доносить это информацию до них не обязательно, даже скорее нежелательно. У нас будет преимущество в виде крайне дальнобойных лазеров, и даже если они будут пытаться разработать что-то такое же дальнобойное, у них не выйдет перестрелять нас – у нас не только большие запасы ресурсов, но и больший научно-технический и технологический потенциалы. Так что даже если они смогут придумать излучатели, способные стрелять с приемлемой точностью на такое огромное расстояние, то мы довольно быстро сможем создать излучатели ещё более дальнобойные. Выполняйте. – Хорошо, будет сделано... – растерянно ответил Синамора, оглянувшись на своих товарищей. Сомбра, глава разведки, дал ему знак, что ситуация под некоторым контролем: в толпе всё же были его шпионы, готовые докладывать ему в любой момент о происходящем. Глава стражи и разведки обменялись кивками, и все, собравшиеся в комнате, попятились к двери. Дверь, повинуясь взмаху руки, раскрылась и Целестина осталась одна. Как всегда.
Она всегда была одна, с самого детства. Единственный её известный родственник, родная сестра, бросила её, ещё когда Солнцеликую так не звали: ей тогда было всего лишь семь лет, младшей было ещё меньше – пять с половиной. Целестина до сих пор не понимала, почему та ушла, ведь в тот вечер не произошло ничего особенного. Разве что Селина опять выходила в Нижний Город без охраны, к тому же, инкогнито, что было непозволительно для кого-то кровей Великого Дома: её же могли убить или как-то ещё навредить! Принцесса так переживала за свою сестру, что распсиховалась и немного накричала на неё. На следующее утро Селины уже нигде не было, а записи с камер заботливо подтёрты. Тогда девушка думала, что её сестра скоро вернётся, но... Селину с тех пор никто не видел. Она просто разом оборвала все связи с Целестиной, и теперь она была готова на всё, лишь бы младшая вернулась.
Никто не знал, кем были родители Солнцеликой и Селины: так долго что-то скрывать всё равно никому не под силу. Наследная Принцесса хоть и стояла, упёршись взглядом в витраж-монитор, бывший единственным источником света в этой маленькой, мрачной комнатке, но она
Люди выкрикивали какие-то лозунги, которые, как им, наверное, казалось, были глубокомысленными и справедливыми. Но Солнцеликая понимала – революции, особенно возникающие из ниоткуда, последний вестник гибели. Как государства, так и правителя. Империя уже обречена – даже если всех революционеров вышлют, ничто не останется тем же. Нужно будет что-то менять. Такова жизнь: ничто не вечно, как бы мы этого не хотели. Селина... Принцесса с каким-то отстранённым ужасом поняла, что не может вспомнить не только лицо, но даже внешность своей сестры: она помнила лишь неуёмное желание Селины помочь, её тихий смех, короткие светло-голубые волосы, и странную привычку обниматься, утыкаясь левым ухом в живот.
В груди неприятно защемило, и Целестина, запинаясь, побрела к кожаному дивану, и упала на него лицом вниз. Хотелось пусть бы даже совершить самоубийство, но не думать об этих кошмарных событиях. Уже начиная то ли засыпать, то ли терять сознание, Принцесса краем уха услышала странный, непонятный обрывок скандируемой фразы: “...за Изгнанницу!”, но её переутомлённому мозгу понять смысл этого было уже не под силу.
Кое-как она встала, и, шатаясь, вновь подошла к витражу, в спокойное время радовавшему глаз, сейчас же откровенно раздражавшему. Прижав своё раскрасневшееся искажённое лицо к прохладному стеклу, она просто стояла так и слушала обрывки воплей толпы. Сейчас же, когда девушка вышла из роли правителя целой планеты, её сердце наполняла не злость, а горькая, тусклая надежда. На что? Целестина и сама точно не знала, но ей казалось, что вот-вот что-то произойдёт. Что-то важное, что-то очень-очень важное, связанное с её сестрой. Это было очень мощное чувство, но именно чувство, не знание: душу как будто что-то тянуло.
Повинуясь непонятному порыву, она тряхнула головой, избавляясь от застилающих глаза слёз, и стала бездумно оглядывать толпу. На улице было уже довольно темно, хоть и закат должен был быть через пару часов – под куполом уже собирались тучи, готовые залить и протестующих, и дворец тяжёлым, холодным дождём. С какой-то точки зрения, это могло бы быть красивым – заходящее багровое Солнце, дающее длинные, угольно-чёрные тени, улицы, занесённые красным песком, тучи, клубящиеся под полупрозрачным куполом... Вот она, истинная красота живого Марса.
Толпа демонстрантов заколебалась, заметив тучи, и расступилась в нескольких местах. В образовавшихся пустотах засверкали алые всполохи. Видимо, кто-то даже притащил быстросборочный модуль и запчасти от малого купола. Через считанные минуты над толпой взметнулась багровая плёнка щита. – Чего такого я жду? – прошептала Целестина. – Селины же там нет. Или...
Тем не менее, наблюдать и слушать она не перестала, и постепенно картина вырисовывалась. Люди, как ни странно, были очень организованы для второго митинга за всю историю государства: никто не орал просто так, толпа держалась цельно и так далее. Целестина из этого сделала вывод, что контрразведка не только не смогла раскрыть некое тайное общество, без которого это не могло бы произойти так гладко, но и допустила каким-то образом диверсантов ренегатов на планету. Более того, Сомбра и его люди не раскрыли этих “людей”, разительно отличающихся от самих людей: народа Марса.
Лозунги было слышно плохо, но Принцесса всё-таки смогла различить парочку: “конец войне!” и “за Изгнанницу!”, но смогла понять только первый – ни про какую изгнанницу она ничего не знала. – Какая “Изгнанница”? Нет никаких изгнанниц! Все враги государства или расстреляны, или сидят в Чейне! – бормотала Солнцеликая, уже успокоившись и по возможности отгородившись от эмоций. – А что если... Селина?! – пришла в голову Принцессы совершенно безумная идея. Но обдумав все обстоятельства, она поняла, что этот вариант не такой бредовый, как ей сначала казалось. Любое тайное общество и тем более митинг нуждаются в той или иной степени в лидере. А родная сестра принцессы – это королевская кровь, так что она прекрасно подходит на место если не лидера, то “знака” общества. К тому же, кто знает, что у этой предательницы на уме... Предательницы, оставившей старшую сестру одиночеству. Успокоившись и кое-как придя в себя, Целестина уже могла мыслить адекватно, руководствуясь логикой, а не чувствами. Ясно, как день, что эта... маленькая тварь хочет занять трон, принадлежащий её старшей сестре по праву! Уже окончательно поняв, по своему мнению, ситуацию, Солнцеликая глубоко вздохнула и пошла умываться. Прополоскав лицо прохладной и чистой, без песка, водой, она в очередной раз порадовалась своему происхождению: родись девушка плебеем, пришлось бы царапать своё нежное белое лицо песком из воды. Какой ужас!