Первая спасательная
Шрифт:
– Десятник должен идти, чудило, - просветил его Пепек.
– Какой же он был бы десятник, если бы не вызвался! Для него это обязанность, понял? Тебе, к примеру, вовсе не след было идти, потому как ты всего-навсего откатчик и желторотый птенец, да и платят тебе меньше... И соваться вперед всех тоже нечего было, - добавил недовольно Пепек.
– Ты, брат, пока еще вовсе не шахтер, не мастерплотник!
– Да Станда этого и не воображал, - миролюбиво вставил Мартинек.
– Ты небось тоже делал невпопад, пока был
– Еще и не такие глупости откалывал, - проворчал Пепек, - но чтоб перед старыми углекопами задаваться- такого не было. Они бы мне, черт, таких затрещин надавали!
Станда сидел как ошпаренный. На языке у него вертелись десятки ответов, например, что, как человек образованный, он знает свой долг лучше всякого другого, или что дело шло о спасении человеческих жизней, он и не думал себя показать; но Станда промолчал, потому что от унижения у него словно ком застрял в горле.
– Попробуй только дай затрещину, - глухо пригрозил он Пепеку и низко наклонился над ботинком, чтобы никто не увидел слез, выступивших у него на глазах.
Крепильщик посмотрел на Пепека и кивнул головой в сторону Станды.
– Осел, - дружелюбно сказал Пепек.
– Значит, Станда тоже за то, чтобы мы послали стаканчик запальщику. Как хотите, ребята; а я лично с этим Андресом уже посчитался.
– Господин инженер очень благодарит, - еще с порога весело проговорил старый Томшик.
– И выпил?
– Выпил. Залпом.
– А что сказал?
– Ничего. Сказал что-то вроде "скол"[ ваше здоровье (шведск.). ] и причмокнул.
– А он был в ванне?
– В ванне. Как раз намыливался.
– И ему понравилось?
– Понравилось. Dank fylmas[большое спасибо (искаж. нем.). ] сказал.
– А ты объяснил ему, что из этого стаканчика еще никто не пил? забеспокоился Пепек.
– Нет, не объяснил.
– Эх ты, - расстроился Пепек.
– Может, ему было противно после нас! Тоже ты... Ты должен был сказать, что стакан чистый!
– Теперь налей, Винцек, еще один, - сказал крепильщик, - и отнеси Андресу. Передай ему, что посылает первая спасательная и желает здоровья.
Команда раздевается, но медленно, больше для виду; на самом же деле все ждут, взволнованные, как мальчишки. Тишина, только вода каплет из крана, да Матула сопит и с хрустом чешет себе грудь.
– Ох, до чего же мне знать интересно, - вздыхает Пепек.
– Он все-таки должен понимать, что тут его все терпеть не могут.
– Отчего же ему не выпить?
– замечает крепильщик после долгих размышлений.- Коньяк это коньяк.
– Да ведь он "пес"!
– Есть такой грех! Зато за всем углядит.
– Правильно.
– И задается, - сплюнул Пепек.
– Глаза бы мои па него не глядели, ребята!
Адам уже разделся и потихоньку идет под душ, чтобы начать свое бесконечное
– Выпил, выпил!
– спешит сообщить еще в дверях старый Томшик, приняв важный вид.
– А что сказал?
– Что очень благодарен и что, мол, пьет за здоровье первой спасательной.
– И не обозлился?
– Нет. Спросил, вправду ли, мол, это ему посылает команда? Верно ли?
– А ты что?
– А я сказал: ну да, господин запальщик, команда, и желают, мол, вам здоровья. Эту бутылочку послал сам господин управляющий.
– А он что?
– Заморгал этак и спрашивает, правда ли, Томшик?
– И что он сделал?
– Ну что ему делать! Вроде как усмехнулся - ладно, мол.,.
– И выпил?
– Выпил. Только рука у него тряслась, так что он штаны облил. А потом и говорит: "Скажите иди Томшик, что я благодарю всю команду". Да, и еще добавил: "Винцек, ребята-то как черти работали".
Господин Хансен будто бы сказал ему: вот это шахтеры, любо-дорого поглядеть!
Все столпились вокруг Томшика, упиваясь этими новостями; лишь каменщик Матула сидит и почесывается, уставя налитые кровью глаза в пол; Адам, намыливаясь в десятый раз, серьезно слушает.
– А какой он был при этом, Винца?
Старый Томшик не умеет объяснить.
– Ну какой... Вроде не ожидал, что ли, И спросил: вы не знаете, Томшик, кто это придумал? Не знаю, мол, господин запальщик, должно быть все сразу.
– Правильно сказал, Винца!
Команда необыкновенно оживилась, языки развязались.
– Ну вот, видишь!
– Нет, Андрее-то каков! Ручным скоро станет!
– Ребята, теперь мы!
Пепек перекинул через руку свою рубашку вместо салфетки и протянул стаканчик из толстого стекла деду Суханеку.
– Держи, дед, как самый старший. И радуйся, что ты еще на этом свете.
До сих пор об этом никто не упоминал.
У старика, когда он принимает стакан, дрожит рука.
– Обушок, вот что обидно, - лепечет он, пробуя коньяк.
– Ну, ваше здоровье!
– Он опрокинул стаканчик и поперхнулся.
– Матерь божья, вот это да!
Пепек подносит стаканчик Адаму.
– Теперь ты.
Адам долго нюхает коньяк и протягивает обратно полный стаканчик.
– Ваше здоровье, - говорит он и вытирает губы.
Станда не поверил глазам: Адам улыбнулся!
Правда, это была лишь тень улыбки, но все-же... как будто это вовсе и не Адам.
Теперь стаканчик взял крепильщик, поглядел на него против света и вылил содержимое себе в глотку.
– Хорош,-довольно сказал он и тихо просиял.
– Матула!
– Не хочу, - проворчал каменщик.