Первая заповедь

Кауфман Александр

Размножались йорды плохо, взрослый йорд за неполные сто лет жизни мог вообще не суметь дать потомства – видимо, боги распорядились так, что их магия не имела власти над ними самими. Поэтому йорды дорожили каждым членом своей расы и использовали магию крайне редко, предпочитая охотиться, рыбачить и возделывать землю.

И вот, один из йордов сидел в «Пятачке» и преспокойно ел рыбу, запивая её крепким пивом. Йорда, казалось, совершенно не заботили косые взгляды прочих посетителей, он был всецело поглощён трапезой. Однако когда Шакнир присел за стол и отпил

первый глоток поданного услужливой трактирщицей вина, йорд странно покосился на убийцу. Спустя ещё несколько минут, отложив рыбу и отодвинув пиво, йорд, уже не скрываясь, принялся сверлить Шакнира взглядом, в котором, впрочем, не было ни капли угрозы, одно только любопытство. Затем, на десяток секунд прикрыв глаза и подняв голову к потолку, йорд изменился в лице, поднялся с места и направился к Шакниру. Убийца понял, что раствориться и не привлекать внимания уже не выйдет – теперь все смотрели только на него.

Йорд подошёл и остановился, ожидая приглашения. Убийца кивнул на свободный стул напротив себя, всем своим видом стараясь показать, что не особенно доволен компанией.

– Проости, человек, – йорд говорил на общеимперском хорошо, лишь иногда сдваивая гласные – речь йордов состояла из них почти полностью. – Я хоочу поговорить. Меня зовут Ааеайк, но ты можешь звать меня Айк.

– Присаживайся, Айк. Ты и так уже заставил всех смотреть только на нас, что уж теперь, – убийца невозмутимо сделал ещё глоток.

– А каак зовут тебя?

– Шакнир. Можешь звать меня просто Шакнир.

– Шутишь. Я это понимаю, – Айк наклонился над столом ниже, почти к самому лицу Шакнира. От йорда пахло крепким пивом, влажной шерстью и почему-то немного персиками. – Твои руки все в крови. Ты убиваешь.

Шакнир не удивился догадливости йорда – наверняка причиной была их странная магия. Единственное, что смущало Шакнира – зачем Айк пожертвовал часами, а то и днями своей жизни ради того, чтобы узнать подноготную посетителя трактира.

– Может, ты и прав, Айк, – вполголоса ответил убийца.

– Я увидел картину из твооего будущего, Шакнир. Из вероятного будущего.

А вот сейчас йорду удалось немного сбить Шакнира с толку. Он не думал, что подобные рассказы – правда. Будущее всегда представлялось Шакниру чем-то туманным и неопределённым, в фатум он не верил, предпочитая думать, что каждый человек сам творит свою судьбу. Впрочем, слова йорда отчасти подтверждали мысли Шакнира.

– Что значит «вероятное будущее»?

– Будущее, человек, не определено в деталях. Ооно имеет несколько вариантов. И тоолько от тебя зависит, какой из них осуществится, – с готовностью разъяснил Айк.

– Я всегда так и думал, – Шакнир неожиданно для себя заинтересовался беседой. – И какой же вариант видел ты?

– Один из мноогих. Ты убийца. И сейчаас ты имеешь работу. Но не думай, что она простая. Твои действия отразятся на многих и многих.

– Спасибо. Один старик мне уже говорил об этом. Я всё усвоил, – пожал плечами Шакнир.

– Стаарик… Он не так прост, Шакнир. Он честен перед тобой, но я вижу, что он преследует свои цели.

Я поока не знаю, какие. Это слишком сложно.

– Айк, уж прости, я уважаю ваш народ и ваши способности к волшебству, но пока ты не открыл мне ничего нового, – слегка недовольно ответил убийца. – Каждый преследует свои цели. Это очевидно. А то, что мои действия отразятся на многих… Не надо быть провидцем, чтобы это понять.

– Воозьми это, – Айк достал из сумки странный кулон в форме когтя, вырезанный из кости какого-то животного. Кулон был помещён в тончайшую паутину серебряной оплётки, но главное – слабыми своими магическими дарованиями Шакнир чуял в нём скрытую силу. – Однажды он поможет тебе. Я ухожу, чееловек. Желаю удачи.

Йорд поднялся из-за стола и двинулся в сторону выхода, мимоходом положив на свой стол мелкую монету – оплату за ужин – и прибрав в наплечную сумку остатки жареной рыбы. Когда Айк почти покинул трактир, Шакнир окликнул его:

– Постой! Скажи, зачем это тебе?

– Ты моожешь послужить нашему народу. Пока я не знаю, как и когда. Но этот вариант очень воозможен.

Закончив фразу, йорд вышел столь стремительно, что следующие вопросы застыли на губах убийцы, так и не произнесённые. Шакнир наскоро доел ужин в компании любопытствующих и недоумённых взглядов других посетителей и поднялся в комнату.

Присутствие постороннего Шакнир почуял сразу. Положил ладонь на рукоять кинжала и осторожно приоткрыл дверь, в любой миг ожидая нападения.

На красивом резном стуле, возле открытого окна, сидел Азат и раскуривал трубку. Шакнир покосился на незваного гостя, убрал руку от кинжала, молча присел на кровать и принялся стягивать с себя сапоги.

– И даже ничего не спросишь у меня? – маг удивлённо поднял бровь.

– Раз ты пришёл, значит, говорить надо тебе. Вот и говори. А я, с твоего позволения, начинаю приготовления ко сну, старик, – хладнокровно ответил убийца.

– Опять ты так меня называешь? – поморщился Азат.

– Вырвалось.

– Твоему спокойствию можно позавидовать… Мертвец.

– Имеешь привычку подслушивать?

– Нет. Я знал это. Как и многое другое о твоей жизни.

– Давно следишь? – Шакнир оставался невозмутим.

– Достаточно. Помнишь Малки?

Шакнир, не сняв до конца штаны, застыл. Имя одного из своих учителей он, конечно, запомнил на всю жизнь. Убийца на секунду прикрыл глаза, восстанавливая в голове штрихи и детали.

…

Шакнир стоял на узком скальном выступе, возвышавшемся над морем, шипящим и терзающем скалы внизу. В руках у него был боевой посох, украшенный сверху металлическим набалдашником. Напротив Шакнира, голый по пояс, расположился коренастый мужичок с точно таким же оружием в широких руках. Тело его было испещрено шрамами и следами ожогов, и это было неудивительно – Малки пережил плен одной из самых жестоких семей Горных. Ходили слухи, что он даже не раскололся, хотя почему его пытали и что именно желали узнать, никто достоверно не знал.