Первое путешествие россиян вокруг света
Шрифт:
Температура воздуха ........... 11,3°С
л поверхности воды ...... 7,5° »
» на глубине 80 саженей (146,3 м) —1,2° &
Быстрое понижение температуры с глубиной в верхних слоях Охотского моря подтвердилось и наблюдениями адмирала С. О. Макарова в 1888 г.412.
8 августа, после двухнедельного плавания вдоль низменного песчаного берега, вновь показались высокие горы с зеленеющими долинами. Берег, состоящий из черного гранита, принял суровый вид. Морская вода изменила цвет и стала мутиожелтоватой. Причину этого явления Крузенштерн правильно приписал близости устья Амура,
При обследовании восточного
В 4 часа дня, 8 августа обошли гористый, голый северный мыс острова Сахалин, который Крузенштерн назвал мысом Елизаветы (54а 24'30" с. ш. и 145° 46' 30" в. д.), и увидели на западе другой мыс, получивший название— мыса Марии (54° 17" 30" с. ш. и 145э 17' 45" в. д.).
Между мысами Елизаветы и Марии лежит широкий залив (Северный) с низкими зелеными берегами. Большое озеро, окруженное сосновыми лесами, придает ландшафту живописный вид.
В долине моряки заметили небольшое селение, состоящее из 27 домов. Лейтенант Левенштерн, Горнер и Тиле-зиус были посланы на гребном судне на берег. Жители острова встретили прибывших не враждебно, но в селение не пустили. Пришлось вернуться на корабль. По внешнему виду они были не похожи на айнов, и Крузенштерн решил сам побывать на берегу. К юго-западу от мыса Марии видели несколько местных поселений. «Мы видели даже и нивы,—пишет Крузенштерн,—обрабатывание коих доказывало, что здесь живет народ, успевший в образе жизни более, нежели айны»1.
12 августа встали на якорь в Сахалинском заливе на 54° 04'10" с ш. Морское течение здесь приняло северо-восточное направление и было настолько сильным, что корабль не слушался руля, но, несмотря па это, Крузенштерн решил продолжать научные исследования. Неясными оставались два вопроса: является ли Сахалин островом или это полуостров, как предполагали многие географы и мореплаватели после исследований Лаперуза и Броутона. Неясным оставалось также положение устья Амура, о котором географы того времени высказывали предположение, что оно теряется в песках413 414.
С тех пор как русские появились на берегах Тихого океана, они всегда считали Сахалин островом.
В любопытном «Сказании о великой реке Амуре, которая разгранила русское селение с Китайцы», составлен ном Николаем Спафарием в результате путешествия в Китай в 1675—1677 гг., дано подробное описание Амура. Здесь упоминается про остров Сахалин: «Вышеименитая великая река Амур, гористая и лесистая и в окиаи впала однем своим устьем, и против того устья есть остров великой; а живут на том острове многие иноземцы гиляцкие народы. Юрты у них деревянные рубленые, и носят платья соболья и лисьи, и звериные кожаны, и ездят на собаках, нартами зимою, а летом по водам в лодках, и держат в улусах собак по 500 и по 1 000; питаются всяким зверем и рыбою»415.
На первых картах северо-востока Азии, появившихся в Европе в XVIII в., Сахалин также изображался островом с довольно сложным названием Saghalian anga hata, т. е. «Остров устья Черной реки».
Лаперуз в 1787 г., чтобы сократить плавание из Японского моря к Камчатке, решил пройти проливом между Сахалином и Азиатским материком. Продвигаясь на север, Лаперуз обнаружил медленное, но систематическое уменьшение глубины в Татарском проливе. Опасаясь сесть
Постепенное уменьшение глубины и отсутствие морских течений побудили Лаперуза высказать мнение, что Сахалин или соединен с берегом Азии перешейком, или канал, разделяющий их, очень узок и .мелководен, а потому и непригоден для судоходства. Так как Лаперуз не высказал определенного мнения, географы на картах продолжали изображать Сахалин островом.
Позднее, будучи в Кантоне, Крузенштерн нашел описание путешествия английского мореплавателя Броутона, которое было издано в Европе во время его отсутствия.
Броутон прошел из бухты Де-Кастри (открытой Лапе-рузом) на 8 миль (11 км) севернее Лаперуза, где глубина уменьшилась до 2415/г саженей (4,5 м).
По сообщениктБроутоиа, здесь Татарский пролив оканчивался замкнутым заливом, берега которого обошел на шлюпке его помощник Чапман.
Еще будучи в Нагасаки, Крузенштерн разработал план работ по обследованию Татарского пролива, который заключался в следующем: предполагалось поставить «Надежду» на якорь на две-три недели в безопасной бухте на северо-западном берегу Сахалина, откуда отправить парусный баркас, снабженный хронометрами, секстанами и другими астрономическими приборами, в Татарский пролив под начальством старшего офицера «Надежды» Ратманова и его помощника—лейтенанта Беллинсгаузена. В случае, если будет установлено, что Сахалин отделяется от материка проливом, Ратма-нову предписывалось устроить двухдневный отдых в заливе Де-Кастри и затем вернуться обратно.
После посещения Камчатки Крузенштерну пришлось изменить свой план. «Сколько я ни желал изведать канал и весь берег Татарии от устья Амура до Российских пределов, что для вернейшего географического определения сей части почитаю весьма нужным; однако не смел отважиться на то ни под каким видом. При вторичном отходе нашем из Камчатки, остерегали меня не приближаться к берегу Татарии, принадлежащей китайцам, дабы не возбудить в недоверчивом и боязливом сем народе какого-либо подозрения и не подать через то повода к разрыву выгодной для России Кяхтинской торговли»1.
Все же, несмотря на категорическое запрещение, Крузенштерн не отказался окончательно от своего намерения.
13 августа «Надежда стала осторожно продвигаться к югу. Под 53°33' с. щ. ширина пролива между Сахалином и азиатским берегом стала не более пяти миль (9 км). С корабля одновременно видели берега Азии и Сахалина. Противолежащие мысы были названы в честь офицеров «Надежды»: мыс Ромберга на азиатском берегу (53°26'30" с. ш.) и мыс Головачева на побережье Сахалина (53е30'15" с. ш.). Глубина в проливе уменьшилась до шести саженей (И м), и Крузенштерн не осмелился итти дальше. Оставалось не более ста миль неисследованного пространства, отделяющего Крузенштерна от мест, достигнутых Лаперузом и Броутоном с юга* Приказав лечь в дрейф, он послал лейтенанта Ромберга на шлюпке с поручением пройти поперек пролива и измерить его глубину. В шесть часов вечера того же дня Ромберг, пройдя несколько километров к югу, возвратился на «Надежду» после данного ему пушечного сигнала. Он донес, что глубина в проливе уменьшилась до трех с половиной саженей (6,5 м), и привез с собою ведро воды, которая оказалась совершенно пресной.