Первомай

Ромов Дмитрий

— Что там у вас, уха? — спросила у него Ирина Артуровна.

— Уха из судака, есть щучьи котлеты, шашлык, люля из…

— Неси уху, а потом котлеты.

— А вам молодой человек? — повернулся он ко мне.

— То же самое, — коротко кивнул я.

— И «Посольской» двести, — добавила она.

— Будет сделано!

— И грузди.

Официант исчез.

— Давай, рассказывай, — кивнула она мне и демонстративно глянула на крупные мужские часы на тонком изящном запястье.

Голос у неё был шершавый. Не лился, не журчал,

как ручеёк, а цеплял и задевал, удерживал, привлекал внимание, заставлял рассматривать свою обладательницу, как редкий образец, как диковинную жар-птицу.

— Есть такой вор, Голод, — сказал я. — Хочу вам его подарить. Возьмёте с поличным.

— Голод, — поморщилась Ирина Артуровна и кивнула на появившийся на столе графинчик с водкой.

Я вытащил хорошо притёртую стеклянную пробку и налил ей в рюмку.

— Себе, — коротко скомандовала она.

Я плеснул немного и себе.

— Голод меня не интересует, — мотнула она головой, выпила водки и нанизала на вилку кусочек груздя. — Мы по нему и так хорошо работаем. Мне Шеля нужен или даже Сапфир. По ним есть наработки?

— У меня нет наработок. Я не УВД и не КГБ. У меня есть информация о Голоде и Храпе с подельниками. О планируемом преступлении.

— И что за преступление?

— Похищение человека. Пытки. Покушение на убийство.

Она нахмурилась.

— Рассказывай.

— Вас это интересует?

— Говори, пока, а там видно будет.

Она едва заметно прищурилась. Я снова хмыкнул.

— Хмыкать в другом месте будешь. Рассказывай, это твой гражданский долг. Обязанность.

— Трепаться о преступлениях со всеми красивыми девушками? — нахмурился я.

— Что?! — грозно сдвинула она брови. — Ты забылся, сопляк? Может, документы мои проверить хочешь?

— Преступление серьёзное, так что, у меня времени тоже не так, чтобы очень много и впустую байки травить возможности нет. Если Голод вас не интересует, я время терять не буду. Поищу кого-то другого.

Глаза её вспыхнули гневом, но она не знала, что обратиться мне больше не к кому и мгновенно взяла себя в руки. Кажется, наживка была проглочена, но…

— Ну, и пошёл вон тогда, — холодно бросила она и занялась груздями, больше не обращая на меня внимания.

Ах, ты, сучка. Ну ладно!

— Угощайтесь, — кивнул я и поднялся из-за стола. — Всё оплачено.

Я повернулся и сделал знак официанту.

— Сядь, — в тот же момент раздалось позади меня.

Я посмотрел на неё через плечо.

— Сядь, я сказала!

Я спрятал усмешку и сел на своё место. Тут же перед нами появилась уха, и я налил ещё водки в рюмки, но пить не собирался. Было жалко травить организм. Тем более, со мной такое уже случалось и повторять тот путь я точно не собирался.

— Хорошо, — кивнул я. — В общих чертах.

— Кого похитили? — прищурилась она.

— Похитят. В ближайшие день-два. Я буду знать заранее.

— Кого?

— Меня.

Снова

не застав Сапфира в его штаб-квартире, я решил вернуться на турбазу. Операцию приходилось откладывать. Можно было сработать и без него, но, он точно хотел утопить Голода поглубже, а, стало быть, мог помочь.

Ладно, значит нужно было ещё денёк перекантоваться в лесу, не появляясь в общаге. Саня Храпов будет звонить мне на работу. Мы так договорились, да больше мне позвонить и некуда. И если на работе меня завтра не окажется, они решат подождать, поскольку, где я неизвестно, а тут такой хороший вариант.

У меня больничный, так что на фабрику спокойно могу не ходить. Зина перетерпит. Да, и Голод подождёт ещё денёк, зная, что я сам приду в его ловушку. Ждать не хотелось, ждать было неприятно, но ничего другого не оставалось. Нужно было насадить Голода с Храпом на крюк так, чтобы они не сорвались и не выкрутились.

Я вышел на край тротуара и снова начал голосовать. Никто не останавливался. Не ожидая результата, я поднял руку перед синемордым сто тридцатым зилком. На удивление, он затормозил, прижимаясь к обочине. Бортовой, с серым вылинявшим тентом.

Он проехал чуть вперёд и мне пришлось пройти немного за ним. Водитель перегнулся, через пассажирское сиденье и открыл дверь.

— К драмтеатру, — сказал я, планируя добраться до автобусной остановки.

Мне нужно было на турбазу. От драмы ходил автобус и там частенько стояли свободные такси, так что можно было мотануть и на моторе. Да, так было даже лучше.

— Нет, туда не поеду, — мотнул головой водила. — Мне на Кузнецкий, а потом на тот берег.

— А куда на тот берег? — поинтересовался я, начав в последнее время уже немного ориентироваться в местной географии.

— В Журавли.

— О! И мне туда же.

— В деревню?

— Нет, на турбазу швейфабрики.

— А-а-а, — протянул он. — Ну давай тогда, запрыгивай. Троячок с тебя. Сгодится?

— Нормально, — кивнул я и поставил ногу на подножку.

На тачке было бы дороже.

В машине пахло бензином. Радиоприёмник в металлической приборной доске предусмотрен не был, зато на сиденьи лежал новенький аппарат. «Скиф», — прочитал я. Это был чёрный кассетник с колёсиками регулировок.

Помню, помню, помню я, как меня мать любила

И не раз, да и не два, она мне говорила…

Голос исполнителя был надломлен горестными воспоминаниями. К магнитофону шли проводки от железной штуковины вроде консервной банки. Вообще проводов было много. Из пола торчала длинный тощий стержень переключения передач. Машина при переключениях навзрыд вздыхала, сочувствуя судьбе эмигрантского исполнителя.

— Редкая запись, — кивнул я.

— Да, Алёша Димитриевич, — подтвердил водила. — Красивая песня, душевная.