Первомай
Шрифт:
— Дело есть.
— Ну, падай. Хавать будешь?
— Нет пока. Потолковать надо.
— Ну, толкуй, — разрешил Сапфир.
— Два вопроса. Сначала неприятный. Чё за херня? Твои быканы второй раз ко мне подвалили. Мне их на тот свет что ли отправить надо?
— А, так это ты их отоварил? — удивился он. — А они в отказ пошли, типа на гастролёров налетели и точка. Так это ты их?
— Ты их образумь, Олег Николаевич, я им отец что ли родной, чтобы воспитывать? Если с двух раз не понимают я же не виноват.
— Ну, ты ничё так, кент. Молодой да ранний.
— Отзови их от греха, по-хорошему прошу.
— Ладно-ладно, не кипишуй, — заржал он. — Велю сказать, чтоб к тебе не совались. Так что ли?
— Так.
— Ну, всё, вопрос закрыт. Так ты из-за этого приходил сто раз?
— Из-за другого. Из-за Голода.
Сапфир сразу сделался серьёзным.
— А чё с ним?
Я обернулся, покрутил головой и нагнулся к нему через столик.
— Пошли в тачку поговорим.
— Давай, — согласился он, и мы вышли из кафе и уселись в машину.
— Хочу его засадить.
— Ну, — засмеялся он, — я же говорил, что ты мент!
— Ты в деле?
— Не, гражданин начальник. Я в ваши игры ментовские не играю. Давай, без меня.
Тьфу! Баран тупой!
— Серьёзно? — зло уставился я на него. — Не играешь?! Да ты чё?! А зачем ты тогда меня послушал и Синицу на кукан насадил?
— Чего?
— Образно говоря. Зачем ты ему по моей наводке дуру свою перламутровую подкинул? Ты же никуя в ментовские игры не играешь! Ты же белый и пушистый, в натуре! Или чё? Голод тебя подставить хотел, под ментов кстати. А ты стрелочника наказал и сидишь довольный, ждёшь, когда он тебя уделает всё-таки? А если его не свалить, он уделает. Он крыса, заразная и опасная. И, в отличие от тебя, бьёт каждый раз, когда имеет возможность. Поэтому он и на коне. А ты… Ты, Олег Николаевич, не потому отказываешься, что тебе впадлу в ментовские игры играть, а потому что либо ссыкотно, либо тупо лень. Думаешь, ты над схваткой останешься? Тебя либо он нагнёт, либо менты!
— Ты чё разорался-то, фраер?
— Да то, что я тебе свободу предлагаю, а ты меня типа и не знаешь вообще. Я, блин, твою голову спас, а ты не можешь своим гориллам тупым пи**юлей прописать, за то что на меня наезжают. Это похер, на самом деле. Я и сам им бошки поотрываю, без твоей помощи. Просто к слову пришлось. И Голода сам посажу. Если бы ты помог, я бы его конкретно упаковал, по самые нидерланды, но и без тебя справлюсь. Похер, Олег Николаевич. Но когда он выйдет, тебе первому глотку перегрызёт.
— Почему?
— Потому что голодный будет. Имя у него такое. Жрать будет хотеть, вот и сожрёт. А те, кто типа никуда не лезут и в ментовские игры не играют, первыми на дно идут. С выгрызенными кадыками. Потому что над всеми как раз менты и стоят, и кто это в свои годы не прочухал, тот на плаву удержаться не сможет. Ладно, бывай здоров.
Я открыл дверь и вышел. Я действительно был зол на этого придурка, ну, и осознанно ещё мути напустил. Многозначительная недосказанность нередко производит впечатление глубокой мудрости. Пусть считает меня
— Погоди, не кипешуй! — окликнул меня Сапфир.
Я остановился. Предполагал, что остановит и он остановил. Так что теперь моя переговорная позиция значительно улучшилась.
— Чё нервный такой? Сядь, так дела не делают. Это у вас ментов, может, всё типа на истерике строится, а у нормальных людей по-другому жизнь устроена. Давай, излагай. Чего тебе надо?
— Вещдоки.
Я снова сел на сиденье и захлопнул дверь.
— Че-е-го? — протянул он. — Какие вещдоки?
— То, что утянет Голода с Храпом на дно. Типа твоего кольта. Нужны стволы с плохой историей, цацки с кровью, всё вот такое, самое поганое.
— И где я это возьму? — заржал он. — Зря тебя остановил. Шёл бы себе и шёл. Ладно, шучу. Но где взять не знаю.
— У фармазонов наверняка есть неликвид такой.
— Неликвид, — усмехнулся Сапфир. — У фармазонов… Да-а-а… Если я что-то возьму у скупщиков, а потом оно всплывёт у Голода, интересно, догадается ли кто-нибудь, что это я подкинул всю эту шнягу?
— Если бы было так легко, стал бы я с тобой говорить об этом?
Он покачал головой.
— Ладно, я поищу что-нибудь. Когда надо?
— Скорее всего, завтра.
— А чё не сегодня?
— Я тебя три дня не мог найти вообще-то.
— Один день меня не было.
— Ну… могу на один день отодвинуть. Не больше… И мне нужен контакт, как с тобой связываться.
Податься мне было некуда. Ну, в смысле, нужно было пока затаиться и не отсвечивать, а если бы я пришёл в общагу, об этом сразу стало бы известно тем, кому этого не стоило знать вообще. Голоду, например. Меня бы снова попытались взять и план со звонком Сани Храпова накрылся бы медным тазом. Ну, а поскольку ещё далеко не всё было готово в рамках этого самого плана, нужно было ждать.
Неплохо было бы поговорить с Настей, но это пока было совершенно нереально. Поэтому выйдя из «Встречи», я зашёл в телефонную будку и позвонил Радько. Вечерний звонок его растревожил, и он никак не мог сообразить, что делать. Впрочем, задача была действительно непростой.
— Вадим Андреевич, так что? — сказал я в трубку. — Собственно, пристанище мне нужно всего на пару дней.
Я звонил из автомата рядом с кафе и, если бы не выгорело с Радько, пришлось бы просить помощи у Сапфира, а это было бы плохо. По разным причинам.
— Ладно, сейчас будет временное решение, а завтра подумаем вместе, — наконец, выдал он некую мысль. — Давай, подъезжай на тот же угол к моему дому. Я что-нибудь придумаю.
Я подъехал и опять стоял минут десять, прежде чем он вышел, заметив меня из окна своей квартиры.
— Пойдём, это здесь же, где гараж. Вот, прямо в этом доме.
Мы снова прошли через арку, вошли в подъезд и поднялись на третий этаж. Лифта в подъезде не было, хотя его установка явно предусматривалась проектом, но место для него пустовало.