Первопричина 3: СССР, любовь и магия
Шрифт:
От размышлений отрывает вспышка головной боли и тут же стук в дверь. Шаркая ногами и стараясь не упасть подхожу к двери, прислушиваюсь…
— Кто там?
— Игорь, это Маша, — слышится спокойный голос Грибочкиной. — Открывай.
— Игоря нет больше с нами, он ввязался в разборку между северными и южными и в итоге его замочили и те, и другие.
— Что ты как маленький?!
— Уходите! — кричу и слушая удаляющиеся шаги
— Хэ-я! — выдаёт Грибочкина, от чего дверь распахивается. — Задолбал.
— Маш…
Сказать ещё чего-то, банально не успеваю. Грибочкина хватает меня, бросает через бедро и двумя пальцами бьёт в живот и плечи, что очень болезненно. Встаёт, сдувает упавшую на лицо прядь волос…
— Здоровый, конь. Ну что, сайгак, допрыгался?
— Насиловать будете?
— Исследование предстательной железы проведу. Тремя пальцами. Буду искать в твоих самых тёмных уголках зачатки разума.
— Маш…
— Цыц! — выдаёт Грибочкина, смотрит на стол и качает головой. — Ты почему молчал, придурок? В могилу свести себя захотел? Ты хоть знаешь что люди от этого кони двигают?
— От лимонного сока? Так я не пил.
— Идиот! — убегая к столу кричит Маша. — Лекарство под рукой, а он…
Возвращается Маша с бутылочкой лимонного сока и бутылкой коньяка. Выливает половину бутылочки на пол, доливает туда коньяк, встряхивает и встав на колени подаёт мне.
— Не буду…
Грибочкина нехорошо улыбаясь тычет пальцем мне в шею. Подносит к лицу бутылочку и заливает мне в рот коктейль. Водя по шее пальцем заставляет глотать и как только сок заканчивается, улыбаясь смотрит на мою перекошенную от кислого сока рожу.
— Ну как?
— Блин. Хорошо. Мне…
— Лучше? — улыбается Маша. — Отлично. Значит сейчас я тебя отпинаю. Нет, не от злости и даже не потому что ты вёл себя как кретин. Это в целях профилактики. Готов? Я не сильно. Выбирай, в лицо или по почкам?
Блин… Не могу поверить, но мне реально хорошо. Мне настолько хорошо, что прям… Ух! И Маша ничего такая. Прям красавица. Почему я этого не замечал? Да она же чудо. Светится, пахнет вкусно. А я…
— Выбрал?
— Маш, а ты знаешь, я всё понял. Это я раньше почему такой был? Да потому что по тебе соскучился. А теперь всё изменилось. Ты светишься, Машенька. Ты как, замуж за меня пойдёшь? Вшестером будем жить. Кстати мне очень понравились твои фотки. Я сам не знаю зачем удалил их. Маша…
— На чувствах моих не играй, — закрыв рот руками шепчет Маша. — Так! Великомученик, блин. Встал!
— Не могу, парализован. Оу… А можно
Маша, слушать отказывается. Несмотря на хрупкое телосложение поднимает меня, встряхивает и нехорошо улыбаясь смотрит в глаза.
— Слышь ты, птичка мозгоклюй. Ты можешь загоняться, можешь грызть себя, можешь делать что хочешь. Но играть на чувствах Лены и моих, я тебе не позволю. Понял меня?
— Маш, так я же не играю. Я серьёзно. Боль… Мне после сока лучше стало. Ай… Какая же я свинья… Я?
— Пошутил? — встряхнув меня
рычит Маша. — Ошибся?
— Нет, я серьёзно. Маш, это не шутка. Я… Глупо, но я… Ты… То есть мы… Будь моей женой…
— Ты-ты-ты… Ты спятил? Может сок просроченный? Да нет, такого быть не может. Игорь, если ты шутишь, то советую прекратить. Это не смешно…
— Люблю тебя… — глядя на Грибочкину улыбаюсь.
Грибочкина взвизгнув отскакивает. Падаю на пол, пытаюсь пошевелиться.
— Ты сейчас серьёзно? — садится на меня Грибочкина. — Ты не шутишь. Ты принял наши правила, ты осознал что от запечатления никуда не деться? Я правильно понимаю?
— Да, — пытаясь пожать плечами киваю.
— Сучонок… — выдыхает Маша. — А я… Я… Ну конечно! Я же тоже запечатление отхватила. На тебя. И я… Поцеловать можно?
— Да, я с радостью. Маш, только это… Лена узнает, ну о том что мы целовались, скандал будет до небес. Она вспылит, а потом как ебанёт, со спутников Сатурна видно будет. Она такая…
— Да как вы задолбали, — качает головой Маша. — Почему вы не понимаете что запечатление это хорошо? Почему не признаёте, что от этого никуда не деться? Я всё устрою. Целуемся.
Целуемся… Слюняво, с языком и стонами Маши. Горячо, приятно, но быстро. После чего счастливая Маша, смахивая слёзы вытирает мои губы, жмурясь хихикает.
— Я всё устрою, — вставая и волоча меня к кровати хихикает Маша. — А теперь подыграй мне. Любимый. Ну…
Маша поднимает меня, топает ногой. Хлопает в ладоши, от чего я с грохотом падаю, рычит… И снова поднимает.
— Стой! Хватит бить! Вроде отпускает.
— Наконец-то! — бросая меня на пол и подмигивая шепчет блондинка. — Учишь вас учишь, а всё одно и тоже. Живите радуйтесь, вместе. Такая семья собирается. А вы что?
— Я стараюсь. Теперь после избиения, я исправлюсь.
— Дурак ты, Цаплин, — улыбаясь и качая головой нарочно громко говорит Маша. — Сам дурак и дураков вокруг себя собираешь. Точно отпускает?
— Да, — прислушиваясь к себе и понимая что боли почти нет уверенно киваю. — Может снимешь уже…