Первые искры
Шрифт:
Глава 29
Устав академии был, по сути, первой книжкой этого мира, попавшей мне в руки. Наконец-то какая-то системная информация, написанная не огненными буквами в воздухе, а чернилами на бумаге. Едва отбоярившись от Ямоса, который вдруг переключился с «ты кто такой? Давай, до свидания!» на «мне кажется, это начало прекрасной дружбы», я завалился на кровать и принялся читать.
Ямос, помыкавшись по комнате, свистнул Танна и пошел куда-то искать приключений. Натсэ уселась на подоконнике, обняв колени, и любовалась водопадом. А я делал то, чего почти наверняка не делал больше ни один студент в академии. Читал устав. Медленно, с удовольствием, от корки до корки.
Оказывается,
Иными словами, перевёл я для себя, мордобой в порядке вещей, а колдовать нельзя. Весёленькое место.
Несколько страниц отводилось под уточнение ответственности. За причинение непоправимого вреда здоровью, провинившийся студент исключался сразу же и переходил под юрисдикцию кланового суда. Поправимый вред здоровью решался на местном уровне и гораздо проще: штрафом в пользу пострадавшей стороны. Были даже тарифы. За разбитый нос можно было получить с обидчика гатс, за синяк — от десяти до пятидесяти дилсов. Сломанные и вывихнутые конечности оценивались дороже: вывих — пятьдесят гатсов, перелом — солс. Да я тут озолотиться смогу, если Натсэ отвернется! Отличная идея для стартапа: делай то, что умеешь лучше всего, и получай за это деньги.
На всякий случай скинув тарифы в расширенную магическую память, я перелистнул страницу.
Перечень травм и расценок закончился вялым напоминанием, что мы всё-таки маги, а не деревенское быдло, и нам подобает решать свои проблемы культурно, однако за этими дежурными словами так и сквозила простейшая мысль: да поубивайте вы уже друг друга, уродцы.
Следом пошли более скучные правила поведения в общежитии. Тут были отбой и подъём, соответственно в десять вечера и в шесть утра. После побудки все централизованно шли на зарядку, в душ и на завтрак, потом — на занятия, а во внеучебное время (как сейчас) вместо занятий предполагалось личное время. Бесценная возможность пускать друг другу кровь, ломать кости и бросаться деньгами.
После отбоя все двери блокировались до утра. Тем, кто не успел уладить все свои дела до десяти вечера, рекомендовалось воспользоваться ночным горшком, находящимся под кроватью. Я проверил — горшок действительно был. Каменный, как и всё остальное здесь. Натсэ с интересом проследила за моими действиями и, тут же поняв, откуда ветер дует, спросила, во сколько отбой.
— В десять, — проворчал я. — Детское время…
Ночевать вне общежития, не ставя в известность коменданта, допускалось до трех ночей подряд. Можно было, в принципе, написать заявление и вообще свалить из общаги, но при этом обязательно указать адрес, где тебя можно найти. Потому что — я цитирую — «студенты, получившие печати, на время обучения становятся военнообязанными академии и должны быть всегда готовы к исполнению любого приказа. Допускается использование студентов для любых магических целей во благо академии, клана и мира в целом».
Про рабов в уставе действительно не было ни слова. Надо будет поспрашивать ребят. «Эй, привет, а чем ты кормишь своего раба?». Бр-р-р, кошмар. Светская беседа рабовладельцев, как я дошел до жизни такой!
Дверь отворилась, и в комнату просунулся Ямос:
— Ну ты как, на ужин-то идёшь? — спросил он.
Я сверился с часами в «интерфейсе». Было без пятнадцати минут семь.
— Иду, — сказал я, скатываясь с покрывала. — Надо только переодеть Натсэ.
Обтягивающее трико вместо обтягивающих шортиков не делало фигуру Натсэ менее соблазнительной, но всё-таки было
Я погрузился в тяжелые мысли и не выныривал из них всю дорогу. В столовую нас вёл Ямос. Танн плёлся рядом с ним, а мы с Натсэ — замыкали шествие. В какой-то момент я понял, что знаю, куда мы идём. «Сейчас направо и вверх по лестнице», — думал я, и Ямос поворачивал вправо, мы начинали подниматься.
Это явно была не моя память, и интерфейс молчал. Я нахмурился еще сильнее. Неспроста это. Личность Огня в моем мозгу — это одно. Дерево заклинаний, магическое расширение памяти, ранги, статусы и прочая дребедень, от которой у меня голова кругом, — это туда же. Но откуда абстрактная сила Огня знает, как пройти в столовую? Откуда у неё сведения об орденах и родах? Почему я могу иногда общаться с этими огненными буквами, как с искусственным интеллектом? Нет… Я, конечно, не великий магический сыщик, но мне кажется, что в голове у меня живёт что-то ещё. Что-то, о чём меня не предупредили. Что-то, имеющее очень мало отношения к Огню.
Пока я думал, мы пришли в столовую. Это было высокое, просторное помещение, с окнами, выходящими на восток. Столов здесь было всего семь, но это были по-настоящему длинные столы. За пятью из них сидели студенты, наполняя помещение веселым многоголосым гомоном. За шестым собрались взрослые серьезные люди в черных плащах. Среди них я заметил Наллана и Мелаирима — они сидели на разных концах стола. Не то из-за недавних разногласий, не то просто так вышло. Еще я заметил угрюмую вампирскую рожу преподавателя изящных искусств. Он сидел рядом с Налланом, и, когда мы вошли, посмотрел на нас. Меня от этого взгляда передернуло, и я поспешил отвернуться. Плохо, плохо, плохо! Неужели я не могу просто, как самый обычный «избранный», поступить в магическую академию и весело поприключаться, полетать на драконах, походя опрокинуть какого-нибудь черного властелина?! Как видно, нет. Единственный, кто тут тянет на черного властелина — это Мелаирим, но он на моей стороне. Почти на моей.
У меня закипела голова от попыток осмыслить своё место в мире. Спас меня Ямос. Ткнув кулаком в плечо, показал пальцем в дальний угол. Я прищурился. Свет в тот угол почти не попадал, факелов тоже не было, но я видел две кучки людей. С одной стороны были девушки, с другой — парни. «Рабы!» — дошло до меня, когда Танн двинулся к ним.
— Сейчас им притащат по котлу перловки, — пояснил Ямос. — За жратву на месяц и ложку надо заплатить гатс. Если хочешь, чтобы она мылась в душе после студентов — еще гатс. Не хочешь — будет к реке ходить. Подойди вон к тому парню, он собирает деньги.
Я посмотрел, куда он указывает, и увидел выход в кухню, откуда тянулся парок. В проёме, позёвывая, стоял парень лет двадцати пяти в белом колпаке и белом поварском халате.
— Он простолюдин, — продолжал инструктировать Ямос. — Ты с ним не церемонься. Просто брось две монеты, назови имя. Он смекнёт.
Аппетит у меня пропал. Да что ж такое! Почему мне на каждом шагу приходится бороться за права Натсэ?!
Ямос пошел к столу, не оглядываясь, полагая, что я тут же сделаю всё, как он сказал.
— Морт, — тихо сказала Натсэ. — Не надо.
— Я и не собираюсь…
— Не надо бодаться со скалой. Ты — хозяин, я — раб. Это мой выбор, в конце концов. Как бы ты себя чувствовал, если бы тебя оскопили, а друг из любезности привёл тебя в публичный дом? Мне будет лучше с ними. — Она кивнула в сторону девушек-рабов. Из кухни как раз вынесли два котла, каждый из которых тащили двое поварят. В стане рабов началось оживление.
— У меня есть деньги за месяц. Сдача с одежды.
— Это неправильно, — упрямо заявил я.