Первые. Наброски к портретам (о первых секретарях Краснодарского крайкома ВКП(б), КПСС на Кубани)
Шрифт:
Но трагедия в том, что ограблены миллионы трудящихся, и им сегодня негде искать защиты в нашем становящемся правовым государстве. Негде и не у кого.
…В стране создана и уже действует на основе торговозакупочной кооперации такая социальная база, на которой растут, как на дрожжах, различного рода политические течения, находят приют любители легкой наживы, в обнимку с этими новыми советскими буржуа выходят на арену политической власти уголовники, национал — социалисты и другие «исты»…»
Привожу столь обширную цитату не столько из желания дать пищу уму читателя, сколько из соображений практических. Так как дальнейшее повествование в основном состоит из разного рода документов и свидетельств. Мы получим полную возможность сопоставить с реалиями жизни
Как ни парадоксально, говоря о сотнях «спрутов» в каждой области и республике, Иван Кузьмич не устает выдавать себя чуть ли не за главного защитника кооперативного движения. Защита, правда, своеобразная. В крае, где годовые потери от порчи плодоовощной продукции на полях и базах официально оцениваются в 320–390 тысяч тонн, за год было закрыто более 600 кооперативов, в том числе 150 торгово закупочных. Исполняющий обязанности прокурора РСФСР указал на незаконность множества решений местных властей. Краснодарская фемида, однако, смотрит на дело иначе. Заместитель прокурора Валерий Гребень считает, например: «Надо смотреть дальше и глубже. Почему мы слепо должны следовать закону, который не отвечает интересам народа?»
Когда в разговоре с Иваном Кузьмичом я коснулась выводов прокуратуры РСФСР о беззаконном закрытии кооперативов, он, нимало не смутясь, воскликнул: «Сотни кооперативов? Да они сами закрылись. И знаете почему? Потому что открыли их неумехи…»
Возвращаясь же к третьему Съезду, должна с печалью отметить, что на журналистской галерке Дворца съездов (где и я представляла свой журнал «Сельская новь») выступление первого секретаря Краснодарского крайкома КПСС восприняли скорее как политический курьез, чем как политический вызов. Это ошибка. Думаю, АНТ потребовался Ивану Кузьмичу как повод для обличения политических оппонентов, подновления антикооперативной кампании и сведения счетов с мало симпатизирующей ему прессой. «Кто это?» — «Откуда?» — «Ну и ну!» — пересмеивались коллеги. «Ты еще узнаешь, кто это», — пообещала я одному из них. (За последние годы мне не раз приходилось выезжать в командировки на Кубань — жалобы оттуда шли пачками.) И надо же — как в воду смотрела! Иван Кузьмич, более тридцати лет терпеливо и незаметно перешагивавший с одной ступеньки аппарата на следующую, за какие-то полгода превратился в столь заметную фигуру, что интервью вынужден начинать фразой: «Не так уж я плох, как меня пытаются изображать…» Он и мне это сказал, когда я подошла к нему в кулуарах третьего Съезда с вопросом, кто был инициатором знаменитой «помидорной войны» — сноса теплиц на приусадебных участках. «Во-первых, не связывайте, пожалуйста, все плохое в крае с моим именем, — сказал тогда Иван Кузьмич. — Ей — богу, я не так плох! Во — вторых, я стал первым секретарем Краснодарского крайкома только в 1985 году, а теплицы сносили, как мне говорили, при Медунове… Ну, может, и при мне были отдельные случаи. Но никто из честных тружеников не пострадал. Наказывали спекулянтов, тунеядцев…»
Ответ, прямо скажем, лукавый. Хотя после Медунова Краснодарскую партийную организацию некоторое время возглавляли вначале В. Воротников, а за ним Г. Разумовский, Иван Кузьмич все же не был в ней незначительным лицом. Как-никак секретарь по идеологии. Главное же в другом. С
1985 года «помидорная война» отнюдь не затихла. Скорее, наоборот. Искоренение «частнособственнических пережитков» было в полном разгаре, о чем свидетельствовала и почта с Кубани, и её пресса. Вот одно из таких писем:
«Дорогая редакция, пишет вам читатель журнала «Сельская новь» Матюшин Сергей Михайлович из Краснодарского края. Я и моя жена — пенсионеры, да еще работаем в колхозе, я постоянно, жена — летом (сезонно). Имеем приусадебный участок 0,15 га. Из них 0,08 га занято постройками и садом, на остальной площади выращиваем овощи и кукурузу для своего хозяйства, имеем корову, теленка и птицу. Свою семью и семью сына полностью
И вот в дни работы XXVII съезда нашей Коммунистической партии по селу ходила комиссия в составе: участкового инспектора, юрисконсульта колхоза и члена комиссии из сельсовета, которые предупреждали, чтобы все владельцы теплиц немедленно явились в сельсовет, иначе теплицы будут разрушены. Через три дня мы с тов. Новак В. А. зашли к председателю сельсовета тов. Стародуб ВД. Она нам говорит: «А! Пришли нарушители». Я спросил: «А что мы нарушили?» Она говорит, что теплицы построены без согласования с районным архитектором и что овощи в таком количестве выращивать нельзя, так как это уже рассматривается как нажива, обогащение…»
Речи Ивана Кузьмича Полозкова на этом съезде надежд, конечно, никто уже не помнит. Приведу короткую цитату из нее:
«В крае, как известно, были допущены отступления от ленинских норм партийной жизни. К руководству порой выдвигались люди, политически незрелые, лишенные классового чутья, склонные к угодничеству и очковтирательству…
Центральный Комитет КПСС оказал помощь краевой партийной организации. Мы освободились от работников, которые, так или иначе, скомпрометировали себя. Пошли на замену и тех руководителей, у которых хозяйственные дела шли вроде бы и неплохо, но морально — психологическая атмосфера была ненормальной…
Все случаи негативных проявлений предаются широкой гласности. Одним словом, складывается определенная системность в работе с кадрами. Удалось добиться такого поло жения, что теперь каждый партийный комитет в состоянии дать принципиальную оценку любому нарушению Устава КПСС, нравственных норм и требований закона. И люди это знают».
Из приведенных слов следует: к XXVII съезду КПСС с «медуновщиной» на Кубани было покончено, край очищен от беззакония, кадры обновлены, и жизнь с приходом к руководству И. К. Полозкова нормализуется.
Что же, однако, «знают» и о чем в это время пишут в Москву люди?
«Мы, жители селений Афипсип и Панахес Адыгейской автономной области Краснодарского края, к вам обращаемся. То, что сейчас происходит у нас, не знаем, каким словом назвать. Что-то вроде земельной реформы, тепличной реформы. Если бы вы видели эти бесконечные сходы граждан уже третий месяц, угрозы в адрес землепользователей, постановления, решения!.. Тружеников села называют кем угодно: хапугами, мошенниками, стяжателями. То, что они выращивают, — это нетрудовой доход. За теплицы наказывают, штрафуют. Хотя и не теплицы даже это, а пленочные укрытия. Есть случаи в селах, когда руководители сами, собственноручно разрушают укрытия.
А теперь вопрос поставили так: в случае вывоза нами излишков карать будут «по всем законам». Только не знаем, по каким именно…»
«Но, может быть, все-таки эти и подобные письма отражали, как сказал мне позднее Иван Кузьмич, «отдельные случаи»? — пишет Маргарита Фёдорова. — Увы, нет. И не потому, что таких писем было много: Кубань — обширный край и может продемонстрировать множество «отдельных случаев». Но нет. Достаточно познакомиться с решениями местных властей, с краснодарской прессой тех (как, впрочем, и последующих) лет, чтобы убедиться: никакая это не случайность, а твердое следование линии крайкома, райкома, парткома. Власти того самого совхоза, с письмом откуда вы только что познакомились, опубликовали, например, такой декрет: «Афипский сельский Совет и администрация совхоза имени Хакурате предупреждают жителей Афипского сельсовета о том, что в соответствии со ст. 20, ч. 4, ст. 32, ч. 6 Земельного кодекса РСФСР земельные приусадебные участки не могут быть использованы для выращивания монокультур с целью реализации. В случае высаживания монокультур земельные приусадебные участки будут полностью изъяты в фонд совхоза». Беззаконие, разумеется, полное, выдумка, — а куда крестьянину податься?»