Первые. Наброски к портретам (о первых секретарях Краснодарского крайкома ВКП(б), КПСС на Кубани)

Салошенко Виктор Николаевич

В книге звучат трагические ноты, когда автор обращается к светлым и незабвенным именам Юлии Владимировны Друниной и Зои Ивановны Боровиковой. Казалось бы, известный советский поэт и первый секретарь кубанского райкома партии, вроде не вписываются в основное содержание книги, но это именно «йроде бы»… Ибо трагический уход из жизни этих женщин — патриоток в годину величайшей трагедии в истории нашей Родины и показателен и закономерен. Юлия Друнина оставила небольшой, но добрый след в моей жизни. Я бережно храню ее выступление на обсуждении в Москве моего творчества. Особо отметила она вынесенную на суд московских коллег среди других моих вещей поэму «Царевна — Недотрога». Согласитесь, приятно было слышать, а потом и читать о себе сказанное Юлией Владимировной: «Мне нравится прежде всего лирический герой В. Бакалдина… Я говорю это с радостью, гак как познакомилась с очень хорошим поэтом».

Добрые

отношения с Юлией Друниной были и у моего друга поэта Кронида Обойщикова, тоже очень личностно пережившего гибель поэтессы. В былые времена бывали писатели Кубани частыми гостями нашего замечательного Курганинского района. С ним в довоенные годы связано творчество Валентина Овечкина, в его прекрасной станице Родниковской, в колхозе «Маяк Революции» я общался дружески с его выдающимися председателями: Кузьмой Филипповичем Еремышко и Борисом Васильевичем Филатовым… По- этому-то, что делала в районе, как им руководила, как общалась с людьми уже в самые предперестроечные годы Зоя Ивановна Боровикова было мне очень интересно. Это был человек кристально — чистой, хрустально — звонкой, светящейся идейной красоты и ясности. И последнее, что довелось мне услышать от нее в кабинете художественного руководителя филармонии — нашего певца Владимира Сергеевича Бурылева, был упрек за то, что я «позабыл их район», что «надо обязательно осенью этого года провести творческие встречи и в Родниковской, и в самом Курганинске…» Осенью этого, то есть 1991 года, Зои Ивановны уже не было в живых, и я ничегошеньки не знаю, как жил и как теперь живет после нее Курганинский район, вспоминают ли там свою великую и неутомимую заботницу…

Уходит поколение — то времени веление… И никуда не деться от жгучей боли сердца. И вовсе не от страха остаться горстью праха. Страшит неправда в слове, оброненном во след, о выстраданной нови невыдуманных лет. Ведь свой порыв и муки, похоже по всему, передаем мы в руки неведомо кому. Пусть нас осудят строго за многие дела, осталась бы дорога, что к разуму вела.

Виталий Бакалдин

Март 2000 г.

г. Краснодар

КНИГА ВТОРАЯ

В КАНУН ЮБИЛЕЯ

Молодость счастлива тем, что у нее есть будущее

Н. В. Гоголь

О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ…

Нашему остроумию, кажется, более свойственны быстрота и внезапность, тогда как уму — основательность и медлительность.

Время неумолимо текло, словно песок сквозь пальцы. Не веря, что рукопись завершена, я, поднимаясь к Андрею Аврамовичу Мамчуру, директору издательства «Советская Кубань», пытался еще раз отыскать, «услышать» наиболее емкое и верное название будущей книги. Последнее. Рукопись должна идти в набор, и оставались считанные дни, чтобы определиться с ее названием, емким и точным. Но оно не приходило, и я успокаивал себя тем, что над этой проблемой мучаются все, кто имеет дело со словом.

Мною решительно отметались штампы, которые просились на обложку: «Нас водила молодость», «Не расстанусь с комсомолом», «Бежать за комсомолом» (помните есенинское «задрав штаны»?), «В ногу со временем»… Россыпи великолепных «комсомольских» строчек из стихов Смелякова, Багрицкого, Светлова, Роберта Рождественского прочитывались, не задерживаясь в сознании. Точнее, они фиксировались им, но, просеиваясь, как сквозь сито, проваливались в бездну времени. Слишком затертыми стали некогда с упоением произносимые строчки…

Прекрасно звучит, например, вот эта: «Нас водила молодость в сабельный поход, нас бросала молодость на кронштадский лед», но я ведь написал о другом времени, о времени, к которому, наверное, навечно приклеились такие бюрократические штампы, как время «застоя», брежневская эпоха, и которое характеризуется сегодня как предверие распада некогда великой

страны. Нет, не «водила» наши поколения «молодость в сабельный поход», и не «бросала молодость на кронштадтский лед». Но ведь мы жили, творили в это «застойное» время, созидали, корпели ночами и натягивали, словно тугую тетиву, жилы своего организма, чтобы «не было мучительно больно», чтобы не «жег позор», чтобы осталась добрая память. Впрочем, все-таки я зацепился за одну строч ку, по — моему, Луговского: «Я вам должен сказать». В ней было что-то созвучное моим размышлениям, она была точной, как меткий выстрел.

Сам собой набрался квартирный телефон известного кубанского поэта Виталия Борисовича Бакалдина. Он, молча выслушав мои сомнения, после некоторого раздумья, произнес: «Ты не должен сказать, а обязан сказать».

Действительно, что тут скажешь, — нашему остроумию более свойственны быстрота и внезапность, тогда как уму — основательность.

Книгу я назвал «Обязан сказать. Записки разных лет». Название мне нравится. Впрочем, мне не столь важны сами отзывы рецензентов на книгу, сколько ход их мыслей, потому что в них дается оценка времени, в котором мы жили и действовали.

В конечном счете, оценка КОМСОМОЛА.

Поэт Виталий Бакалдин. О времени и о себе…

1

На днях в Краснодарской краевой юношеской библиотеке в течение почти трех часов шел разговор о только что вышедшей в свет книге Виктора Салошенко «Обязан сказать. Записки разных лет», посвященной восьмидесятой годовщине Ленинского комсомола.

Естественно, обстановка презентации торжественна и приподнята: в основном выступали те, о ком рассказывается на страницах воспоминаний, написанных человеком, все свои молодые годы связанным с комсомольской работой, прошедшим путь от секретаря комитета комсомола профтехучилища до первого секретаря Краснодарского крайкома ВЛКСМ. Ив библиотеке выступавшие, говоря о книге, говорили «о времени и о себе». Это были и те, кто делил с автором тяготы так называемой аппаратной работы, и ветераны старшего возраста, всегда помогавшие комсомолу, как это делал известный спортсмен и общественный деятель Геннадий Карпович Казаджиев.

Но всем нам, людям «и того времени», было интересно выслушать вопросы и выступления сегодняшних старшеклассников. Подросли славные молодые люди, и вот оказалось, что они имеют самые смутные и, увы, искаженные пред ставления и о нашем комсомольском времени, и о нас, духом и плотью слитых с той ныне поруганной и оклеветанной эпохой… Именно наивное неведение того, чем и как жили в своей молодости эти седовласые мужчины и женщины, столь умиленно и восторженно вспоминающие о пережитых ими трудностях и невзгодах, о житейских бедах и казусах, о том, что преодолевалось напряженно и с болью, перечеркнуло мой первоначальный план разговора о книге Виктора Салошенко. Как один из ведущих обсуждения я вслед за автором пытался в чем-то убедить юных оппонентов. Но в данном случае в нас преобладала все еще не угасшая комсомольская горячность, любовь к своему прошлому, к своим друзьям, живущим и ушедшим. Нам всем сегодня ясно, что для очистки душ человеческих от многолетних уже наслоений лжи, умолчаний и просто клеветы нужна последовательная, кропотливая и самоотверженная работа.

Где, как, какими средствами её вести? Для этого нет места на телевидении и радиовещании, нет для этого и газетных страниц.

2

Вспомнив о газетах, я тут же захотел упрекнуть моего друга Виктора Салошенко за то, что в его книге не нашлось добрых слов в адрес одного из самых лучших молодежных изданий своего времени — газеты «Комсомолец Кубани», печатного органа Краснодарского крайкома ВЛКСМ. Какую великолепную плеяду всесоюзно известных журналистов дал стране наш «Комсомолец»!

А сегодня у нас в крае одна за другой угасли молодежные и детские газеты: «Молодая Кубань», «Кубаночка», на грани гибели «Доброе утро» — талантливая маленькая газетка, издаваемая краевой детской библиотекой имени братьев Игнатовых при соучредителях — департаментах культуры и образования… Постоянно звучит проклятое: «Нет средств!» Средства есть лишь на пропаганду стяжательства, насилия, разнузданной безнравственности, цивилизованно именуемой сексом. Ну а те издания, московские и немосковские, что кощунственно оставили свои названия — «Комсомольская правда», «Московский комсомолец», нынешний «Комсомолец Кубани», — ничего общего с комсомолом не имеют. Казалось бы, пишите, что вам положено по вашим «демократическим» воззрениям, но зачем же пачкать светлое и благородное имя комсомола! Тот же близкий сердцу моему «Комсо — молей, Кубани» еще при воцарении в нем некоего Семенова, а автор книги как-то этого и не заметил…