Первым делом

Тамбовский Сергей

— Нет, не весь периметр лагеря мы обсудили, — вдруг вбросил Толик, — а воздушное пространство над забором? Ведь мы с тобой как-никак лётчики.

— Ну вариант с летающей бензопилой мы же откинули, — напомнил ему я.

— Надо все возможные варианты передвижения по воздуху рассмотреть, — задумчиво отвечал Толик, смотря при этом почему-то на майора.

Майор снял очки, тщательно протёр их, поставил на место и изрёк:

— Катапульта? Парашют? Можно простую пирамиду из 3–4 человек выстроить, верхний при

этом будет выше колючки.

— Ага, а нижних потом расстреляют, — напомнил ему я о лагерных реалиях.

— Да, — смешался майор, — об этом я как-то не подумал.

— Стоп, — остановил обсуждения я, — у меня, кажется, появилась интересная идея.

— Не томи уже, выкладывай, — подстегнул меня Толик.

— Справа от ворот, метрах в ста, деревья снаружи периметра растут очень близко к ограде.

— Да, там сосны почти вплотную стоят, — подтвердил Толик.

— Так я о чём — может верёвку какую перекинуть через сук одной из сосен, тогда на ней можно будет, как на качелях, перемахнуть через ограду и сделать ноги.

— А верёвку мы где возьмём? Это раз. А два — кто, как и когда её перекидывать будет? Это непростая операция, если вдуматься…, - внёс критическую ноту Толик, а майор согласно закивал головой.

— Всё верно, — уныло согласился я, — верёвка это хорошо, но нереально. Надо дальше думать…

— Слушай, — вдруг встрепенулся Толик, — ты же говорил, что на все руки мастер.

— Ну допустим, — не очень понял его мысль я, — и что из этого?

— Лагерь-то освещаться должен, по крайней мере в СССР во всех пионерлагерях свет был. А здесь после захода солнца темно, как в дупле у дятла.

— И что дальше? — продолжил тормозить я.

— Предложи свои услуги лагерной администрации, скажешь, что ты, мол, инженер-электрик высокой квалификации и запросто можешь наладить электрическое освещение. А мы типа твоими помощниками будем.

— Ну допустим дадут они мне доступ к трансформатору, — осторожно отвечал я, — и как это поможет нам сбежать отсюда?

— Ну ты и тормоз, — откровенно высказался о моих способностях Толик, — тебе понадобятся инструменты и расходные материалы, верно?

— Ну ясен пень, что понадобятся, — подтвердил я.

— А обеспечить их они смогут только извне… опять не понял? Ну тогда вываливаю прямым текстом, — решительно заявил он и тут же всё вывалил, — инструменты и запчасти ты объявишь не той системы, а чтобы они стали той системы, необходимо личное участие в подборе. А тут уже и до ворот лагеря недалеко…

— Сомнительно это, — начал размышлять я, — они ж не совсем тупые, поляки эти, смогут сложить два и три-то… да и что может быть не той системы, например, в пассатижах или отвёртке?

— Ну это уж тебе виднее, как заслуженному инженеру-электрику, — поставил последнюю точку над ё Толик.

Я подумал-подумал и махнул рукой, давай попробуем, в конце

концов главное ввязаться в бой, как говорил Наполеон. На что Толик мне возразил, что Наполеон не очень хорошо кончил свои дни…

На следующий день после построения я подошёл к главному по лагерю (это был подпоручик Ковальский, по нашему значит Кузнецов) и попросил у него разрешения высказать свои соображения по освещению лагеря в тёмное время суток. Ковальский этот вполне сносно понимал и говорил на русском, с характерным акцентом, но я уж его не буду передавать.

— Это очень похвально с твоей стороны, — заметил он мне, выслушав всё, что я заготовил, — но какой в этом твой интерес?

Ну логичный вопрос, особенно для поляка, но у меня и на это была домашняя заготовка.

— Пан офицер, — задушевным тоном начал я, — свихнуться же можно вот так, целый день ничего не делая. А тут и мне занятие, а лагерю польза, да и глядишь, дополнительным питанием меня с помощниками обеспечите.

— А тебе и помощники нужны? — поморщился Ковальский.

— А как же, пан Ковальский, — быстро ответил я, — дело серьёзное, ответственное, без двух помощников тут никак.

— Мне нужно согласовать это, — выдал наконец итог своим размышлениям комендант.

И ушёл согласовывать до самого вечера. А вечером он вызвал меня в штабной барак, он же бывший дом культуры пионерлагеря, и объявил, что все обговорено, завтра утром можно приступать к ремонту трансформатора и электрических линий.

— Есть приступать, пан комендант, — обозначил я отдание чести к рваной шапке, — только нам ведь инструменты какие-нибудь понадобятся, кусачки, отвертки, вольтметр. И запчасти, наверняка там что-нибудь сгорело.

— Всё завтра, — устало ответил Ковальский отпустил меня мановением пальца.

Завтра, значит завтра, спорить не стал… а завтра утром вот что случилось — на территорию лагеря взял и заехал бронетранспортёр Ганомаг-251… ну да, тот самый из хроник начала Великой отечественной… и из него вылезли трое польских офицеров плюс механик-водитель, весь в кожаных одеждах и кожаном же шлеме.

— Вот это да, — присвистнул Толик, — классная машина, у нас таких нету.

— У поляков тоже, — заметил я, — это им немцы продали. Ну или в аренду сдали.

— Интересно, впереди колёса, сзади гусеницы, — подал голос майор, — и не автомобиль, и не танк получается, а что-то среднее.

— На самом деле не ахти какая удачная придумка, — ответил я, — передние колёса если продырявятся, а в бою это вполне вероятно, то больше оно никуда не поедет. Но для усиления пехоты или ускоренной перевозки живой силы или ещё чего в боевых условиях самое оно.

Старший офицер из новоприбывших тут же прошёл с Ковальским в штабной барак, а через пять минут оттуда прибежал охранник, сказавший на ломаном русском: