Первый бал
Шрифт:
– Разве я не грею вас, барышня? – Он легко коснулся губами ее уха.
– Прекратите сейчас же! – резко сказала она, отчаянно пытаясь не обращать внимания на трепет, охвативший ее тело. – Вы слишком вольно ведете себя. Вы не джентльмен, сэр!
– О, я могу быть джентльменом, если захочу, – вкрадчиво возразил он.
– Я что-то не заметила даже попытки. На самом деле вы... вы – бандит!
– Ах вот как. И это все из-за того, что я отшлепал вас. – Он помолчал немного, словно ожидал ответа. – Нет, барышня. Это было самое ужасное, на что я способен.
– Я это знаю! – прошипела она. – Я не слабоумная!
– Нет. Просто немного избалованы. – Он прижался щекой к мягким черным кудрям. – Не могу заставить себя не думать о вас, барышня, – ошеломил он ее своим признанием. – Никогда не думал, что какая-нибудь девчонка столь взволнует меня. Наконец-то теперь я смогу видеть вас чаще.
Верити испытала такой вихрь противоречивых чувств, что какое-то время не могла ясно мыслить. Злость и негодование все еще были сильны, но ее также одолевало любопытство. Она сердито поинтересовалась, с какой стати теперь они будут чаще видеть друг друга.
– Ну, если вы решили помочь его светлости, вам этого не избежать.
– Вы хотите сказать, что мой дядя действительно нуждается в моей помощи? – Исполнялось самое большое желание Верити, и она почувствовала такую радость, какую испытывает ребенок в ожидании конфеты. – Но как? Что он хочет, чтобы я сделала?
– Информация, которую вы сообщили лорду Чарльзу об одном его знакомом майоре, вызвала немалый... интерес, если так можно сказать. Майор, возможно, совершенно непричастен, но мы должны быть в этом уверены. И вот тут-то и понадобится ваша помощь.
Верити не понравилось это. Совершенно не понравилось. Она испытывала мучительное чувство вины после недавнего визита к своему дяде. Что-то еще оставалось невыясненным о майоре Картере?
– Но чем я могу помочь?
– Мне казалось, что это очевидно, барышня... Вы же знакомы с ним, разве не так?
– Конечно, была знакома.
– Узнайте его получше. Выясните, куда он ходит. Если вам станет известно, что он собирается на какой-нибудь званый вечер, постарайтесь оказаться там. Будьте как можно чаще в его обществе. Выясните, кто его друзья и что он делает в течение дня. Ведите себя с ним приветливо, по-дружески, и он возможно сболтнет вам что-нибудь.
– Что? – вскрикнула Верити, с трудом веря, что кучер говорит серьезно. – Если я так сделаю, Брин подумает, что я... Он подумает, что я... хочу заманить его в ловушку.
– Так вы и сделайте, барышня, – заявил кучер.
– Но не с целью женить его на себе! – горячо возразила Верити, а потом начала проигрывать эту идею в уме. – Если я это и сделаю, то только с одной целью – доказать невиновность Брина.
– Ах, так вы испытываете слабость к галантному майору Картеру?
– Вовсе нет! – Это заявление было более чем страстным. – Этот человек – шут! Но я очень любила его дедушку. И ради Артура Бринли я докажу невиновность его внука.
Кучер молчал, кажется, целую вечность, потом заговорил жестким, стальным голосом, не терпящим
– Так, прекрасно. Вы будете замечательным помощником. И запомните! Если вы узнаете о чем-то, то, каким бы незначительным это вам ни показалось, вы немедленно сообщите об этом вашему дяде. Иногда с вами буду вступать в контакт я. Я не всегда буду маскироваться, и вы должны, если не получите от меня других указаний, сохранять в тайне все, что знаете обо мне. Иначе нам не поймать того дьявола, который предоставляет французам информацию.
Пока он говорил, Верити согласно кивала головой, а потом спросила, есть ли у него предположение, кто может быть этим предателем.
– Благодаря вам, барышня, мы, возможно, узнаем об этом. Но пока больше ничего сказать не могу. – Прежде чем она успела спросить, действительно ли он подозревает майора Картера, кучер взял ее за плечи и повернул к себе.
Вместо шарфа лицо его закрывал кожаный капюшон. Его глаза, опасно сверкая, смотрели на нее сквозь прорези в капюшоне, в нем также было прорезано отверстие для рта. Это придавало фигуре кучера зловещий вид, хотя раньше, с лицом, тщательно закутанным в шерстяной шарф, он выглядел скорее таинственно. Удивительно, но Верити не испытывала никакого страха.
Странно, но у нее не возникло ни малейшего желания сопротивляться, когда он притянул ее ближе и его губы прижались к ее губам.
Непроизвольно губы Верити раскрылись, она подняла руки и обвила его шею. Хриплый стон вырвался из его груди, и он крепко прижал ее к себе. Удивительно, но мысль о сопротивлении даже не пришла ей в голову. Казалось, что она принадлежит ему и душой и телом, что небесами она предназначена этому единственному мужчине. Разве могло то, что казалось таким естественным, таким прекрасным, быть грехом?
– О, барышня, так не пойдет, – пробормотал кучер, прерывисто дыша. – Мне нужна ясная голова, но это чертовски трудно: очень часто она бывает забита мыслями о вас. Но когда все это закончится, будьте уверены, я вас не отпущу. Вы моя, барышня. Всегда были моей, я понял это сейчас... И я никогда никому не позволю отобрать вас у меня.
Только теперь Верити опомнилась. Хотя он говорил доброжелательно, в его голосе безошибочно слышалась непреклонная решимость. Она знала, что он всерьез думает так, отвечает за каждое свое слово. Она знала, что он не в силах устоять перед ней, так же, как и она перед ним. Тут, словно желая опровергнуть это, кучер отстранил девушку, и в ее глазах появились неуверенность и страх.
– Нет, барышня, не смотрите так. – Он нежно погладил ее по щеке. – Все будет прекрасно. – Он поцеловал ее в лоб быстрым легким поцелуем. – Идите, а то, боюсь, я буду не в силах вас отпустить. Я подожду здесь, пока вы благополучно не войдете в дом.
Ей не хотелось уходить, не хотелось оставлять его, но она знала, что должна. Все произошло слишком быстро, и ей требовалось время – чтобы собраться с мыслями, все спокойно обдумать и понять, что за странную гипнотическую власть имеет над ней этот человек.