Первый царь

Сыч Бари

Времени на сборы не было. Принцесса бежала, как лиса через отнорок. В сегодняшнем сне не было правды. Потайной выход извилист и не имеет ни факелов, ни светильников, зато изобилует поворотами, спусками и подъемами. Он проложен столь хитро, что догадаться, где окажется выход просто невозможно, тем более что он не один. Не было и схватки у двери, расположенной далеко за пределами стен. К тому же, бежала она отнюдь не в одиночестве.

Свита её оказалась невелика. С ней была Гидмина, её конфидентка, да трое телохранителей во главе с Кирвеном, их старшиной. Еще в свиту угодили два лакея, один из которых, Ценин, оказался очень полезен. Кари никогда не обращала на прислугу особого внимания, сейчас же выяснилось,

что среди них есть весьма и весьма толковые ребята. Ценин же проявил себя сущим пройдохой, что было им на руку. Он взялся провести их небольшой отряд в рыбацкую деревушку и договориться о бегстве морем. Бежать им было некуда, нашествие южан захлестнуло всю Империю. Все замки – в осаде, большинство дорог – перехвачены, по морю сновали галеры врага.

Оставалась единственная надежда – бегство в Северную Империю. Там можно будет предстать перед императором Линвентром и просить его о помощи. Цену тот назовет большую, тут не было никаких сомнений. Потребуются обширные уступки, как территории, так и различных торговых привилегий. Однако, следует вернуть владения отца, хотя бы частично, и корону предков. Кари была полна решимости идти для этого до конца. Она поклялась страшно отомстить врагам. Из всего их могучего и славного рода осталась она одна, если не считать двоюродных братьев отца, которые обладали весьма смутными правами на престол и крайне скудными силами. Рассчитывать на них было глупо, даже опасно. Кари, несмотря на свои юные лета, стала свидетельницей множества интриг. Она понимала, что иногда дальние родственники могут оказаться опаснее близких врагов.

Кари высвободилась от плаща, в который куталась, и приподнялась на локте. Костер, разведенный в ямке, выкопанной посреди их лагеря, давно потух, но возле него сидел один из телохранителей. Он смотрел на Кари. Встретившись с ней взглядом, учтиво склонил голову.

– Все спокойно, госпожа, – произнес он громким шепотом. – Рядом никого постороннего.

Она кивнула в ответ и вернулась на свое ложе. Её крики могут выдать их, тем более, что в ночном воздухе они разносятся далеко. Как с этим быть, Кари не знала. Она была лишь уверена, что сегодня не сможет больше уснуть, а значит и воплей во сне этой ночью не будет.

Она лежала на спине, смотрела в звездное небо и размышляла. Кари не могла понять, как так вышло, что их Империя, стройная, красивая и справедливая, была обрушена всего за год. Орды жестоких неотесанных дикарей, незнающих ни порядка, ни наук заполонили всю страну, взяли на щит города. Они не стали вступать в переговоры, не принимали откупа, лишь шли вперед, оставляя за собой пепелища и плач немногих выживших.

Кари почувствовала, что к горлу подступили слезы. Не находя в себе сил сдержать их, она закусила кулачок. Принцесса не допустит, чтобы вопли ужаса в их лагере сменились плачем.

Мамута

Степь и небо смотрели друг на друга. Куда ни кинь взгляд – везде лишь молодые травы и небесная голубизна.

По степи двигался небольшой конный отряд, споро, но без поспешности. Во главе колонны всадников ехали двое, юноша и мужчина, шагнувший в старость. Были то отец и сын. Пармута, патриарх небольшого, но крепкого рода, и Мамута, его наследник и старший из ныне живущих сыновей.

Размеренное путешествие по мирной степи убаюкивало. Солнце уже начало греть землю для наступающего лета и добавляло утру мира и покоя.

Старый Пармута, впрочем, не был беспечен. В этом году он разменял пятый десяток и, уж если чему у жизни научился, то осмотрительности. Поэтому, хоть и насчитывал отряд всего полсотни наездников, но маячили в отдалении разъезды. И спереди, и по бокам.

Имея зримое свидетельство мира в степи, старый курбек беседовал с сыном, делясь своими наблюдениями. Он любил подкидывать Мамуте пищу для размышлений,

выводы же юноша делал сам, лишь сверяя их с родителем.

– Отец, – обратился Мамута. – Но как же так вышло, что Великий Улус распался? Я слышал сказания, но не понял, зачем миниды устроили войну. Ведь лучше вместе есть конину, чем голодать по отдельности.

– Эх, Мамута, – ответил ему Пармута. – Каждый потомок великого Мина думал, что он станет хаканом и курбеки будут есть конину в его тени. Множество детей – не всегда благо.

Мамута понятливо кивнул. У отца было семь сыновей, а осталось трое. Когда Пармута отправится к Отцу-Небу, пусть это случится нескоро, им предстоит поделить маленький улус. У Мина, Великого Завоевателя и владыки Большой Степи, было двадцать два сына. Семерых из них Мин пережил. Оставшиеся принялись за дележ наследства. В начавшейся войне погибли все, кроме четверых из них, они и дали начало роду минидов, прямых потомков славного Мина. Три из них получили значительные улусы и стали править независимо от братьев. Четвертый же ушел на север и кочевал там, в землях бедных травами, людьми и торговлей.

Восемь поколений жил Великий Улус почти как при Мине, пока в Рассветном Улусе не вспыхнула усобица. Миниды, умножась числом без меры, стали делить власть в улусе. Полуденный Улус пошел войной на Рассветный, стал отхватывать земли и города. В той распре и возвысился Грозный Уром. Он был вовсе не из курбеков, а происходил из народца, жившего на землях Рассветного улуса до покорения их Мином. В молодости разбойничал и жил с грабежа. Но во время войны, его шайку нанимали претенденты на хаканский престол, платя щедро. Хозяева гибли один за другим, а Уром лишь увеличивал свой отряд, нанимая на вырученные деньги всё новых головорезов. Прошли годы, и оказалось, что его шайка – самая сильная армия в Рассветном Улусе. Тогда Уром сверг очередного ничтожного повелителя и перебил большинство его родственников. Он не стал объявлять себя хаканом, а принял титул султана, как правители до вторжения Мина. С тех пор он держал власть в Рассветном Султанате, так стали называть Рассветный Улус, потому что верное старое название того края стерлось из людской памяти и не звучало в сердцах. Грозный Уром беспрестанно воевал с Полуденным Улусом, смог вернуть захваченные земли и постепенно отбирал новые. Хакан юга слыл человеком твердым, но владения его обильны ремеслом и торговлей, да бедны добрыми пастбищами. Мало коней, мало всадников в южном народе. Оттого и воинская сила уступает армии Урома, а Отец-Небо любит топот больших орд, потому и дарует победу малым отрядам столь редко.

Закатный же Улус, родина Мамуты, жил в те годы мирно, но покоя не было. Правящие хаканы не отличались прозорливостью. Они бросились в омут праздности, уделяли больше времени охотам и пирам, наложницам и турнирам, чем ведению хозяйства, заботам о войске и войнам. От бесполезной жизни они стали впадать в ничтожество. Менялись хаканы с удивительной быстротой. Год назад владыка степи умер от неясной хвори. За два года до того его предшественник был убит на охоте. Пять лет назад – погиб от кинжала убийцы. А что было ранее, Мамута уже не помнил. Ему исполнилось всего шестнадцать, и он начал прислушиваться к серьезным разговорам старших лишь пять лет назад.

Сейчас они ехали с отцом в Минидпарат, столицу Закатного Улуса, на праздник Высоких Трав. По заветам Мина хакан должен все лето жить в кочующей ставке, но в этом его завет был отброшен уже внуком Великого Завоевателя и Потрясателя Неба. Все меньше старинных установлений имели силу, о чем не раз с горечью говорил Пармута сыновьям. Традиция праздника Высоких Трав соблюдалась, как и большинство старых торжеств, это дело хаканы любили. Правда, нынешние пиры стали не похожи на дедовские. Вино вместо кумыса, много еды и мало схваток. Больше музыки и меньше скачек.