Первый день нового года
Шрифт:
Не нервничай. Не выплевывай ту гадость, какой тебя пичкают врачи. Выполняй все процедуры, какие они предписывают, и, как говорится, дыши глубже. Это только слабые умирают. А тебе еще жить и жить. Эх, сбросить бы сейчас лет пятнадцать…
— Слушай, — сказал я жене, когда она пришла ко мне. — Ну посмотри, на кого ты похожа? Зачем тебе ездить в такую жару, да еще каждый день? Ведь свалишься! А кто за тобой будет бегать? Некому. Зачем мы снимали дачу? Сиди там спокойно. Ну ладно, звони в Москву. Чуть что — тебе сообщат. Со мной ничего не случится, понимаешь?
Глава VIII
ИРА
«Сегодня я увидела, как у нас в лесной зоне играют в пинг-понг. Я подошла ближе. Играло человек пять, по железному закону — проигравший вылетает. Выигрывал все время один парень, которого (ты угадал) звали Игорь. Ребята показывали неплохой накат и хорошую подрезку.
Потом Игорь сказал:
— Ребятишки, мне надоело вас высаживать, уступите место девушке.
Очевидно, это его метод знакомства. Учти, может, тебе пригодится в Красноярске.
Ребята меня осмотрели, обменялись между собой тихими замечаниями и стали усиленно меня уговаривать.
Я сказала, что играла очень давно и очень плохо.
— Я буду нежно играть с вами, — сказал Игорь.
— Я не хочу нежностей, — сказала я (естественно, общий хохот), — давайте серьезно.
— Ладно, — сказал Игорь, — пятнадцать очков форы.
Я играла еле-еле, перекидывала и смотрела, что он может. Он не тянул сильной подрезки и укороченных мячей. Но я послала только два таких мяча, для проверки.
Счет был двадцать один — девятнадцать в мою пользу.
Полное ликование публики. «Проиграл — уходи!» — кричали Игорю.
— Что-то у вас получается, — сказал он, — десять очков форы.
Эту партию я тоже выиграла. Случайно, на последних мячах.
— Так вы умеете играть! — сказал Игорь.
— Я просто разыгралась, — сказала я.
— Повторим, десять форы.
— Пять, — сказала я.
Он свистнул.
— Пять? Держитесь, я буду играть серьезно.
Мы начали играть серьезно. Он старательно и сильно бил справа (но мячи почему-то шли в сетку). И я опять еле-еле выиграла.
— Черт возьми, вам повезло, — сказал Игорь.
— Да, — сказала я, — играем на равных.
Он очень старался. Публика улюлюкала. Я перешла в нападение. Он не держал сильных ударов. Но у меня тоже не все получалось. Опять я выиграла на двадцати двух. Можешь представить энтузиазм его товарищей.
— Теперь я вам даю пять форы.
— Ах, так! — сказал он.
Я думала, он разобьет мячик, сломает стол или порвет сетку. Я выиграла.
— Десять форы, — сказала я.
Ребята уже не могли ни кричать, ни смеяться. Они катались по траве. Я его совершенно забила ударами слева. Причем на примитивной тактике. Увожу его направо, потом сильная подрезка в левый угол. Если он бьет, то в сетку. А подрезать он как следует не успевает. Дает высокий мяч. Я бью. Элементарно.
Давать ему пятнадцать форы было легкомысленно. Он все-таки неплохо накатывает. Но расчет был психологический.
Выиграв, я поблагодарила его и сказала, что устала.
Меня провожали до калитки нашей дачи. Пришлось сознаться, что когда-то давным-давно у меня был хороший второй разряд.
Об этом матче по поселку ходят легенды.
Вчера я пришла на волейбольную площадку. Там были мои недавние знакомые, но кто-то из ребят спросил меня:
— Ира, вы играете?
— Когда-то играла, слабо, — сказала я.
— Все понятно, — сказал Игорь. — Ставьте ее на четвертый номер и давайте ей второй пас.
Вот так я развлекаюсь. И еще читаю английские книжки. Неплохо, не скучаешь, — скажешь ты. А что мне остается?
Надо все время быть чем-то занятой. Иначе… Ты, конечно, будешь смеяться, но даже во сне я вижу тебя. Извини, я знаю, что ты не любишь так называемых сентиментальностей. Больше не буду. Ни за что не буду. Пойду играть с Игорем в пинг-понг и читать английские книги. Вот я какая. Самостоятельная.
Я считаю дни, когда ты приедешь. Я знаю, что дальше будет трудно. А может, вообще ничего не будет. Я хочу, чтобы ты приехал завтра, сегодня, сию минуту.
Не прилетай, слышишь? Это потому, что я все время о тебе думаю. Все время. Главное даже, чтоб не мы с тобой — главное, чтоб был ты. Ты очень способный художник. И надо, чтобы ты шел дальше. А сейчас ты на месте. Не обижайся, — ни нравоучения, ни советы, — но надо, понимаешь, надо, чтоб ты много ездил и много видел!
У тебя сейчас тяжелое положение — нельзя, чтобы ты замыкался в себе. Тогда кончишься. От твоих последних картин становится страшно. Не хочется жить. А разве это так? Разве тебе не хочется жить?
Да, ты обижен: выставляются художники слабее тебя. Но зачем ты на них равняешься? Ты равняйся на Валентина Серова, Врубеля, Ван-Гога, Сезанна. Это то, что тебе близко. Вот ты пытайся до них дорасти. А тогда уже не страшно. Милый, извини, я очень хочу, чтоб ты приехал, но ты еще не скоро снова туда выберешься. Ты опять будешь сидеть целый год в своей мастерской или шляться по старым переулкам Москвы.
И не думай ни о чем. Только смотри. А за меня не волнуйся. Я буду ждать. И ты знаешь, мне кажется, ты мне ближе, когда ты сейчас в Красноярске, чем потом, осенью, когда ты будешь в Москве».
Глава IX
ВАЛЯ
Жили-были старик со старухой тридцать лет и три года. Старик ловил неводом рыбу, старуха пряла свою пряжу. Вот, по-моему, идеальная семейная жизнь. И то, через тридцать три (!!!) года, пошли какие-то разногласия, весьма существенные.
Вот и мне бы, наверно, лучше всего было бы прясть свою пряжу, да чтоб мой старик каждый вечер возвращался с уловом пескарей или прочих продуктов из рыбного магазина.