Первый из первых или Дорога с Лысой горы

Куликов Виктор

— Вы это прекратите или нет? — атаковала Маргарита Николавна. — Что за дешевый балаган? Оставьте волосы свои в покое!

Матрос послушно руки опустил, но шевелюра его уже изрядно поредела.

— Итак, чего хотите вы от нас? — почти спокойно спросила Маргарита Николавна.

— Да ничего! От вас? Я? Ничего!.. Бродите по теплоходу хоть до второго пришествия. Тем более что, так и знайте, его не будет… — матрос опять заулыбался хитро. — Но я хотел вам предложить свои услуги! Ведь я почти уверен, что вы не знаете,

где следует искать того, кто нужен вам. Поэтому без помощи моей вы будете, действительно, бродить по кораблю, ну, как по лабиринту.

Взглянув на Ксану и увидев сконфуженность в ее глазах, подумав, Маргарита Николавна с неохотой согласилась:

— Пожалуй… в ваших рассужденьях определенный резон имеется…

— Конечно! А как же?!

— И вы действительно, пожалуй, нам можете помочь…

— Готов служить до фоба! Распоряжайтесь мною! — и матрос картинно вытянулся как в почетном карауле. Но тут же, хихикнув, сообщил: — Я вас заждался, честно говоря! Уж думал, вы не придете.

Качнув величественно головою и усмехнувшись, Маргарита Николавна сказала:

— Полно врать! Вы подскажите лучше, куда направился Вар… Дикообразцев. Насколько знаем мы, он час тому назад приехал на теплоход. Вы знаете его?

— Это который Дикообразцев? — наморщился матрос. — Не исполнительный ли директор фестиваля? Не Александр ли Александрович?

— Он самый, — Маргарите Николавне матрос по-прежнему не был по душе. — И вот что, милейший, прекратите паясничать. Вы знаете, где Дикообразцев? Говорите! Не знаете, так мы сами отправимся его искать.

Матрос в парадной униформе состроил печальную гримаску:

— Боюсь, теперь его вы не найдете. Здесь.

— А что случилось? — осмелилась спросить Оксана.

— Да ничего такого. Но если источники мои не лгут, то Александр Александрович уехал в больницу.

Маргарита Николавна обеспокоилась:

— В больницу? Зачем еще? В какую?

— Вы слишком многого хотите от вахтенного, Маргарита Николавна! — развел руками матрос. — Я видел Александра Александровича, когда поднялся он по трапу, сюда. И видел, как он спускался. По этой лестнице… Все!.. Однако верные источники сообщили, что он отправился в больницу. Как он покинул теплоход, я голову и сам ломаю. Меня он миновать не мог. А я, поверьте, никуда не отлучался.

— В больницу, значит… — Маргарита Николавна прикусила губу.

Матрос пожал плечами:

— Но, знаете, — малый заозирался опасливо, — там, в трюме, куда спустился ваш Дикообразцев, творится черте-что! То стоны, то раскаты грома, то ржание коней! Кошмар!.. А минут за пять до вашего прихода я видел отсюда, как там по коридору отряд, похоже, древне-римских солдат вел пленников. Избитых, в изодранной одежде, жалких… Я уж хотел позвать милиционеров, но потом решил, что там готовятся к каким-то

съемкам. Фестиваль-то — актерский! Ну я и передумал, не позвал.

— Где это было, говорите? — от нетерпенья Маргарита Николавна вперед шатнула.

— Там, внизу. А что?

— Вы нам позволите туда спуститься? — спросила Маргарита Николавна.

— Нам очень надо. — вторила ей Кеана. Изобразив, что он обижен, матрос ответил — Что за вопрос?! Вас там заждались! Ступайте. С вашими-то пропусками вы можете пройти куда угодно!

— Пошли! — сказала Маргарита Николавна Оксане. И И первой ступила на лестницу, сворачивавшую вниз. За ней — Оксана. Сердце билось в горле, в глазах вставал туман.

— Вы только там поосторожней, — посоветовал матрос. — И думайте над каждым шагом, над каждым словом!.. Они спустились в мрачный холл, знакомый Дикообразцеву, и перед ними, естественно, открылся коридор, в котором сгущалась тьма. Но никаких неясных звуков сквозь стены не слышалось. Наоборот, такая стояла тишина, что словно заложило уши.

Чуть отдышавшись, Маргарита Николавна сказала смело.

— Идем!

— А может быть сначала привыкнем к темноте? — предложила Оксана.

— Нет, если уж ныряешь, так ныряй! — и Маргарита Николавна двинулась вперед по коридору.

Пошла и Ксана.

Тьма вокруг сгустилась быстро, как ночь на юге. А под ногами появились камни, неровности и выбоины. Как будто шли они не по ковровой дорожке, а по проселку. Земля суха и от шагов гудит.

— Смотрите, звезды! — воскликнула Оксана.

Действительно, над ними ночное небо трепетало всевидящими звездами, которые запомнят этот миг, запомнят каждый шаг. Те звезды пахли холодом степных уставших трав. И кровью..

Поблизости залаяла собака. Но не злобно. Скорей испуганно.

— Нам сюда, — сказала тихо Маргарита Николавна и за руку Оксану увлекла в проем какой-то между стен, потом они прошли в калитку, свернули за угол… Вот дверь… другая. Прошли их обе и оказались в комнате, чадяще освещенной масляным светильником. Другая дверь той комнаты была открыта, и на ее пороге стояла женщина. К ним спиной. Их вторженья она не слышала. И даже в этом рыжем полумраке заметно было, что она застыла в напряженном размышленьи, что не уверена, шагать ей за порог или остаться…

Отчаянная Маргарита Николавна шепнула:

— Анна! Анечка!..

Женщина качнулась и, прислонившись к дверно косяку, спросила тихо, не поворачиваясь:

— Вы кто? Вы как сюда попали?

— Неважно! Это все неважно, — торопливо заговорил Маргарита Николавна. — Его схватили? Привели сюда?

Анна кивнула:

— Да. Только что. И Станий пошел к нему. А я, не знаю!.. Но все-таки, чего хотите вы?

— Мы хотим помочь. Вам и ему. Мы все знаем, и вам не надо нас бояться. Мы специально, на помощь… — как уговаривала Маргарита Николавна.