Первый судья Лабиринта

Кирсанов Алексей

— А можно? — осторожно спросила Светка.

— Можно. Но — надо ли? Это ведь защитная реакция.

— А как-нибудь по-другому защитить нельзя? — взмолилась Света.

— Можно, — снова ответил Андрей. — В паутину полезем или локально?

— Чего? — спросила она. Ну я ведь просил!

— Ах, да. Ничего, все нормально, сейчас.

Он снова поднял руки к ее голове. И на этот раз стал совершать такие движения, будто вытягивает нитку из клубка. Я сразу почему-то вспомнил маму. Когда мне было лет четырнадцать, а Кириллу — восемь, он притащил откуда-то

котенка. И вот этот кот, как и положено всем порядочным котам, уволок мамин клубок и катал, катал его по комнате. А потом мама сидела и распутывала, распутывала, и вновь и вновь тянула нить…

Вот то же самое делал сейчас Андрей. Он быстро закончил «прясть» над Светиным лбом, потом принялся «сучить нити» над грудью. А Светка, до сих пор кашляющая почти без перерыва, наконец перестала. Я устал стоять и присел прямо на ковер, не отрывая взгляда от пальцев Андрея. На этот раз он «распутывал нитки» довольно долго, а я все смотрел, как завороженный, и вдруг увидел…

Они стали проявляться. Сначала прозрачные, а потом — совсем настоящие, тонкие и блестящие, как медные проволочки. Я не понимал, откуда они начинаются и куда уходят, видел лишь их переплетения в пальцах Андрея, который без устали распутывал, распутывал, распутывал… И вот уже почти закончил.

— А почему они красные? — спросил я, с трудом веря своим глазам.

— Потому что воспаленные.

Андрей вытянул последнюю ниточку и вдруг резко обернулся.

— Что, подожди? — с радостным изумлением спросил он. — Ты их видишь? Правда, видишь аксели?

Светка уставилась на меня, как на какое-нибудь ископаемое.

— Я видел красные нитки, — пожал я плечами. Будто я знаю эти его аксели!

— Да, это и есть они. Распутанные узлы.

Андрей качал головой и пожирал меня глазами.

— С ума сойти, Стас! Никто не видит эти нити. Одна Рита их видела. Весь народ — и в академии, и на работе — только чувствуют. В худшем случае — тепло, в лучшем — осязают, как будто… песчинки пересыпают или правда вязание распускают, как на занятиях учили.

— А ты? — спросила Света.

— А я… всегда только песок. Покалывание. А то, что они красные, знаю лишь из учебника.

Андрей улыбнулся своим фирменным смайлом.

— А у меня, по-моему, все прошло, — осторожно, словно прислушиваясь к себе, сказала Света.

— Не все, конечно. Еще сутки бронхиальное дерево будет приходить в норму. И если ты ему поможешь — ингаляцию сделаешь пару раз или попьешь фиалку — а лучше сосновые почки, — будешь молодец. Но главное — курить не надо. Обещаешь?

— Да, — с удивлением сказала новоизлеченная, поднимаясь с дивана. — Андрюша, спасибо!

Ну, вот он уже и «Андрюша»! Авиценна наших дней!

Однако сердиться на него я не мог. Ведь он вылечил мою… Мою?

— Ой, что-то Катьки давно не слышно, — забеспокоилась тут Света, и мы вдвоем отправились на розыски. Андрей остался в комнате, похоже, он устал.

…А в зале в кресле перед телевизором безмятежно дрых ребенок. Спящего, мы и отнесли его в кровать.

* * *

Светке

явно полегчало, порхала, как бабочка. Потащила нас в «зал», усадила на диван, потом понеслась на кухню ставить чайник. Мое «ты что делаешь, прекрати немедленно» и Андреево «ты еще не совсем здорова, лучше бы полежать» просто проигнорировала. Пыталась накормить нас нашей же дыней, а еще вытащила ликер, шоколадку и что-то такое воздушно-белое, забыл, как называется, но вкусное неимоверно. Когда же на горизонте замаячил пирог и какие-то, одним уже запахом вызывающие слюнотечение котлеты, я поймал себя на мысли, что в последнее время прихожу к знакомым исключительно есть. Честное слово, стыдно. Надо прекращать эту нелепую традицию. Андрей тоже отбивался как мог, давая самые страшные клятвы, что «только час назад, очень сытно и плотно»… Ну и так далее.

Молоко Светка отказывалась пить наотрез.

— Не хочу, не хочу, не буду! А мед вообще терпеть не могу.

— Надо! Пей, я сказал!

Я препирался с ней больше в шутку. Особо настаивать не стал бы: взрослый же человек. Просто приятно было о ней заботиться. Она бегала от меня вокруг импровизированного стола из трех табуреток, за которым мы только что ели эту дыню с ликером. А я якобы пытался влить в нее собственноручно намешанное питье. Топали и почти кричали. Как мы не разбудили Катьку, спящую в соседней комнате! Наконец, плюнув на целительство, я поставил эту чашку и хотел было уже схватить предмет моих мечтаний за руки, как тут…

— Света. Выпей.

Андрей сказал это без всякого нажима и гораздо тише, чем мы с ней только что вопили. Странно, что вообще услышали. А еще он на нее посмотрел. Я не могу объяснить как. Вовсе и не властно даже. Только она вдруг остановилась, опустила глаза, взяла и выпила. Молча. Е…

Убью на фиг. Зарежу обоих.

А потом он, так же играючи, отправил ее спать. А мы засобирались домой.

ГЛАВА 12

Друг детства

Как только вышли за дверь, я в буквальном смысле припер его к стене.

— Андрей, стой! Объясни, что происходит! Вчера я получил из-за тебя по морде!

Я рассказал ему про инцидент в метро. Потом про липовый звонок. Андрей слушал очень внимательно.

— Ты от телефона избавился?

— Он же казенный! И на связи с офисом надо быть. Хотя с завтрашнего дня я в отпуске…

— Тогда я отрублюсь, на всякий случай.

Андрей извлек сим-карту и батарейки и сунул все во внутренний карман пиджака.

— Зачем? Что это даст?

— Полезли, поговорим. — Андрей ухватился за перекладину лестницы на чердак и стал быстро взбираться.

И о чем же мы будем разговаривать, интересно?

— А ты меня с крыши не сбросишь? — проявил я детскую непосредственность.

Андрей промахнулся мимо перекладины и чуть не упал. Поймав равновесие, он с удивлением взглянул на меня сверху вниз.

— Стас, ты что… Ты думаешь, это я?!

Я ничего не отвечал, только смотрел ему в глаза. Я не знаю, не знаю, что мне думать!!!