Первый великоросс(Роман)
Шрифт:
— Только и иду, чтоб по полю широкому пройтись! Надоел мне лес — в грудь давит! — жаловался тем часом неспокойный Синюшка Пиру.
— Да, по полям я тож томлюсь… Подохнуть бы на Десне… Ан, вспять грянуть с нашими всеми грехами уж не удастся.
— Летом-то можно через кривичей, прихватив с собой хоть вон того… — Приглядывался молодой к проводникам.
— На Десне тож лес водится, токмо стар я стал… — словно не услышал сказанного Пир. — Все едино к людям придется идти. А кому я там нужен?
— Мне еще без споров невмоготу — не можется
— Ты — молодой, запросто все поправишь… Три раза успеешь поправить еще.
— Я вот Светояра не пойму: живет тута, как у себя дома.
— Спокойный он и мудрый. Не суется ни во что — все само к нему идет. Учись, сынок.
— И Щек, брат его, такой же: глядит и думает… Даже пошустрей! Сейчас он в Поречном десница этого княжего беса, который нам все порушил. А Щек с ним повелся.
— Ну так ты, сынок, живи тут в воле… Что, не любо в воле-то своей? Ха-ха!
— Верно, что-то мне в своей воле не любо, ха-ха-ха! Нескладно как-то… В Ростов поеду — погляжу, че там.
— Придем с торга — и езжай. Протку тока возьми, ха-ха!
— Куда-а?..
Три лошади и восемь пеших скоро прошли еще одно мерянское поселение, о коем все путники знали. Тут жила красавица Уклис. Но сейчас оказались здесь лишь из-за тропы. Светояр выдохнул воздух, оставив за спиной поселок, и обратился к Лесооку:
— Живы будем — надь приспособить возок о двух, аль о четырех колесах.
— Была бы тропа повсюду — можно и приспособить… — Лесоок поглядел на навьюченных коников и обратился к ним: — Подождите чуток, мальчики, будут вам скоро девочки…
Кони по вьюкам на спинах и так чуяли, что их ведут погулять — оттого поклажа не казалась им тяжелой.
— Все, что везем, за одну коняшку и отдадим… — озаботился Светояр.
— Оттого ныне и отправились так далеко, чтоб удача и корысть нам были! — отстаивал свою идею идти к окраинам Лесоок. — У нас тут купцы хуже воров обдирают! — расстраивался воспоминаниями вождь.
— Надь нам свой торжок объехать — дабы не злить понапрасну купцов. По-малому нам с ними торговать и впредь… — предостерег Светояр. Лесоок молча согласился.
Услышали шум в лесу — видимо, велась охота на какого-то зверя. Но ни людей, ни животных не встретили. Ну и ладно — на сердце спокойней. Дорога еще дальняя…
Русичи колонтари не одевали, чтоб легче двигаться. Взяли два лука на всех, по мечу и по копью каждый. Восемь человек — ватага немалая! Все — крепкие мужики. Из пожилых только двое, в том числе — однорукий Пир. Правда, однорукость ему мешала лишь стрелять из лука, а своей левой, если в ней меч, он не давал спуску и ражему кметю.
Напали раз воры на Лесоокову семью. Вышли из глубины леса, не зная, что рядом русичи. Прибежали ополоумевшие бабы с мужиками к славянам за помощью. Те и помчались выручать соседей, наскоро прихватив сулицы и мечи. Посыльных тоже
— Чутко мне, боялся ты встретить свою Уклис, когда поселок проходили? — вглядывался в Светояра вождь.
Русич молчал. Смотрел вперед серыми светлыми глазами. Что говорить-то? Люба его сердцу Уклис, но стыдно перед Стрешей. Стыдно ласкать ее — после ночи с финской красавицей. За разлад в семье сердце болит.
Как ни говори, все считают его — и по праву — столпом обоих селений. Не сомневаются в нем славяне, тихо уважает мерь… У Лесоока проблем со своим племенем благодаря соседу стало меньше. От дружбы с видным русичем укрепилось некогда шаткое влияние вождя на умы подвластных ему чутких мерей.
— Вот ты говоришь, Лесоок, что татарин, а не похож норовом на них — не барышник.
— А сейчас куда вас веду? Не за барышом ли? — отшутился мудрый Лесоок.
— Ты, я заметил, стрекотать по-нашему стал, аки кобылка.
— Так и народ мой по-вашему гуторить уже скор. Деток научают… А ты хоть чему-то у нас научился?
— Ва — вода, моски — лесник… Че мне надо-то? Без того живем.
— Негусто.
— Да у вас слов-то нету! Послушать — одна суета без всяких дел.
— Есть слова, и не меньше вашего.
— Как ни приду к вам — молчите, уста раззявивши! — перевел спор в другое русло Светояр. Лесоок обиделся немного, даже напрягся. Но потом, посмеиваясь, сообщил:
— Это женщины. Они — более оком да слухом в дело всякое вовлечены. Тем более, таких, как ты, еще не видали… — Улыбка исчезла. — Мы чужие словеса не берем в свою молву — вот тебе и грезится, что мало их у нас. Коль говор непонятен, то все на один звук кажется. Чего ж тебе, не ведая сути, о разности судить?
— Я не сужу, друже. Нешто и мы берем где-то сторонние словеса?
— А «людина» ниоткуда не взяли? Я встречал это словцо не токмо у вас.
— Ты мне, Лесоок, думки морочишь — хуже красной девки! — улыбнулся Светояр и убежденно додал: — Разве ж такое слово может быть чужим?
— Варяги вам его подарили — чтоб различить людина от раба.
— Откуда ты знаешь о варягах — ты ж булгарских кровей?
— Как ты быстро наперед определяешь! Жили мы в Перми. Тятя — булгарин, то верно.
— Потом ты жил в Полоцке, — с издевкой подсказал слышанное раньше товарищ.