Первый Зверь
Шрифт:
Замолчав, Зверь вдруг задержал дыхание, и я отчетливо видела, как полыхнул его зрачок, когда он добавил отрывисто и даже как-то восторженно, словно сам не мог поверить в собственные слова:
— Ты первый человек, который не испугался моей животной сущности, увидев меня такого, какой я есть на самом деле.
Я почувствовала, что начинаю краснеть, оттого как он смотрел сейчас на меня и как прикасался!
— Ты просто успел достаточно испугать меня заранее! — пробормотала я скованно.
— Что ты чувствуешь сейчас, как это
Я не сразу нашлась, что ответить.
Странно, волнительно, но как же тяжело было говорить только правду, не утаивая совершенно ничего, как это делал он сам. А еще его близость и горячее дыхание, которое касалось моего лица и шеи не добавляли ясных мыслей, когда я на полном серьезе прислушалась к себе, наконец ответив:
— Растерянность.
Он не просто прислушивался ко мне. Казалось, что он проникает в меня, в каждую фибру души и частицу тела, чтобы вобрать в себя каждый оттенок моих эмоций, вдруг заурчав:
— Смущение, трепет, неверие самой себе. Мне нравится это чувство. Оно не похоже на ненависть.
Помолчав немного и даже блаженно прикрыв глаза, Зверь добавил:
— Ты была рада, когда я пришел в деревню. Ты ждала меня.
Черт! Я покраснела еще сильнее, надеясь, что под слоем сажи и разводов крови этого будет не видно, но, как всегда, надеялась напрасно, потому что он снова все ощутил сполна, улыбнувшись шире и довольнее, когда его глаза снова полыхнули безудержным солнцем.
Словно пытаясь сгладить мое напряжение от своих слов, Зверь продолжил с привычной откровенностью и прямотой, к которой сложно было привыкнуть сразу, не впадая каждый раз в шок:
— Когда понял, что ты не дома, то не мог дышать. Вот здесь, — он положил вторую ладонь на свою грудь. — Стало больно и тяжело. Не помню, как бежал через лес, и сколько людей встало на моей дороге, но когда почувствовал, что ты жива и ждешь меня, то словно родился снова…
Его глаза горели ровным теплым светом, когда он вдруг потянулся вперед, осторожно оперевшись щекой о подушку, на которой я лежала, почти прикасаясь кончиком носа к моему, и выдохнул:
— Я не знаю, что это за чувство, но теперь знаю, что так сильно я боялся второй раз в своей жизни.
— А когда был первый?
— Когда умер мой отец.
Прежде чем сказать это, я снова прислушалась к себе, чтобы это было максимально искреннее и откровенно, и лишь когда поняла, что чувствую на самом деле, прошептала:
— Жаль твоего отца…
На самом деле никто не заслуживал смерти от руки другого человека. И странным было понимать, что Зверь учит меня слушать и понимать собственные эмоции, когда он вскинул
Теперь я знала, что он прислушивается ко мне. По-своему, по-особенному. Но я знала, что не вру, видя, как он медленно моргнул, и чуть кивнул мне в ответ:
— Мне тоже.
Только напряжение в его теле не спало и словно что-то неуловимо изменилось в нем, когда Зверь застыл, глядя в мои глаза и начиная чуть хмуриться, пока я пыталась понять, что происходит, и нужно ли было говорить о его убитом отце именно сейчас.
— Уже близко, — напряженно проговорил Зверь, отчего и я начала хмуриться, вдруг искренне испугавшись.
Господи, неужели все не закончилось и снова что-то случиться плохое?
— Что близко?
— Боль возвращается.
А ведь я совсем забыла про нее! Но теперь, когда Зверь сказал, она словно встрепенулась в теле, давая понять, что все только начинается. И напоминая о колдуне, благодаря которому эти часы я могла прийти в себя, не умирая от ран и ожогов, осторожно посмотрев на Зверя, но не представляя, как спросить о том, что возможно было запретным:
— …ведь ты не один такой?
Он моргнул медленно и сосредоточенно, порхнув своими густыми черными ресницами:
— Один. Тот, кто был рожден зверем.
Я тяжело сглотнула, отчетливо помня слова колдуна о том, что он хуже, чем Зверь, тихо добавив:
— Там, в деревне. Был еще один. Не человек. Весь в черном, и с жуткими глазами, — на удивленно приподнятые брови я быстро добавила. — У него зрачки светятся! И кажется, это он привел волков…он сказал, что он не такой как ты, а хуже.
Зверь кивнул спокойно и совершенно не удивляюсь тому, что услышал.
— Ты знаешь кто это?
— Да.
— И это друг или враг?
— Он единственный, кто соединяет меня с миром людей, — пожал плечами в ответ Зверь, кажется не стремясь вдаваться в подробности в отношении колдуна, от одной мысли о котором у меня вставали дыбом волосы. Даже если он помог.
— Тебе нужно помыться и лечь спать, — отозвался Зверь, перерывая мои мысли, и осторожно убирая свою ладонь, даже если мне казалось, что ему невыносимо хочется остаться рядом и касаться меня.
Он тут же поднялся на ноги, словно сам не был ранен и не оставлял следы крови на полу, стремительно направившись на улицу, где видимо и был ушат, который скоро уже стоял посреди домика, занимая практически все свободное пространство.
А я лежала, и молча наблюдала за ним, с удивлением и робостью понимая, как много изменилось за этот день.
Я уже не знала ненавидела ли я его, как еще прошлым утром, глядя за тем, как невзирая на собственные раны и рассеченную кожу на спине, Зверь наполнил ушат снегом и растопил печь так сильно, что на теле выступил пот, а еще поставил на печку все доступные емкости, чтобы нагреть воду.