Первый Зверь
Шрифт:
Вот только витающее напряжение и искрящиеся чувства от этого никуда не делись.
Они витали над нами, наполняя дом каким-то особенным ароматом.
— Я не трону тебя, Рада. Не бойся.
— Спасибо… — прошептала я, скованно зашевелившись под покрывалом и с гримасой боли пытаясь устроиться на грядущий сон максимально уютно. Вот только это было просто невозможно, когда болело и ныло все тело, а ступни жгло с такой силой, что хотелось рыдать.
Зверь притих, и я прислушивалась к его дыханию, которое было ровным и глубоким, пытаясь дышать в такт ему, словно это
Но промучившись пару часов, я была готова призвать того колдуна снова, лишь бы могла сделать хотя бы один вдох или выдох без слез.
Несмотря на усталость и разбитость, никто из нас не спал.
И я вздрогнула, когда Зверь сел на полу, глядя напряженно на то, как он вдруг прикусил собственные пальцы, подавшись ко мне:
— Моя кровь не такая сильная, как была у отца, но она поможет залечить раны.
— Что я должна сделать? — шепнула я, уже даже не пытаясь вытереть слезы.
— Просто намажь ею там, где больше всего болит… — помолчав, Зверь добавил, хрипло выдохнув и дрогнув своими широченными плечами. — …сделай это сама, Рада. Я не доверяю себе, когда дело касается тебя.
Я бы отказалась. Не стала касаться его и тем самым провоцировать на срыв.
Но боль была просто невыносимой…
Не глядя в его огненные глаза, я осторожно прикасалась к его окровавленным пальцам, собирая своими подушечками кровь, и намазывала ее на свое тело там, где раны были самыми болезненными.
Я слышала, как меняется его дыхание.
Кожей ощущала его жар.
Чувствовала, как его огромное тело напрягается и застывает в немом отчаянном крике.
Последними я намазала губы, дрогнув от глухого низкого стона Зверя, с которым он вылетел из дома, окунаясь в снег.
Эту ночь я провела одна, терзаясь чувством вины, смущения и боли оттого, что несмотря на все хорошие дела и заботу обо мне, он был убийцей моего отца.
Наутро Зверь принес мне новое платье.
Простое, но от него пахло чистотой и свежестью, а материал хоть и не был похож на тот, что я привыкла носить, но оказался приятным на ощупь и очень легким.
— Спасибо, — чуть улыбнулась я, не в состоянии сделать это в полную силу, потому что раны сразу же трескались и начинали кровоточить, удивленно хохотнув, когда Зверь положил передо мной медовый пряник, от которого шел просто невероятный сладкий аромат.
— Это тебе, — скованно отозвался Зверь, наблюдая при этом за мной жадно и трепетно, словно мои эмоции были для него таким же лакомством, каким для меня был этот пряник.
— Где ты нашел его?
Господи, я была счастлива, словно ребенок от такой мелочи!
— Обменял, — пожал плечами Зверь.
— На оленя?
— Кабана и пару рябчиков.
Я отломила половину пряника, протянув ее Зверю, который смотрел на него с явным недоверием и, наверное, даже опаской, отчего выглядел забавным.
— Попробуй, я думаю, тебе понравится.
Сомнения Зверя отчетливо можно было увидеть в его глазах, когда он протянул руку, отламывая небольшой кусочек от предложенной половины, и первым делом обнюхал его.
Странный необъяснимый трепет был в моей
В этом было что-то особенное, неповторимое.
Сродни тому, что прикасаться к огромному хищнику, каждую секунду понимая, что он может лишить тебя жизни, но при этом доверяя ему.
— Вкусно? — улыбнулась я нетерпеливо кончиками губ, боясь потревожить раны, и запрокидывая голову, чтобы всматриваться в его лицо, на котором всегда можно было различить все его эмоции.
Зверь только пожал плечами, опуская голову ко мне и снова жарко полыхнув глазами:
— Ты вкуснее.
Спустя еще неделю после происшествия, я поняла, что в том огне сгорела не только Рада.
Но и тот, кого я называла монстром.
Теперь был Зверь.
Тот, кто неуловимо изменился, всеми силами стараясь держать себя в руках, не рычать, не кричать, максимально не делать резких движений. Он словно проникал под мою кожу своими обостренными инстинктами, каждый момент времени, что находился рядом, прислушиваясь к тому, что я говорю. Или, о чем молчу.
За эту неделю мы оба ни разу не повысили голоса, не поругались, но напряжение между нами росло.
Странное, неуловимое, кусающее, и начинающее буквально искрить ближе к ночи, когда сумерки опускались на землю, и стены и без того тесного домика сжимались еще сильнее, выбивая из груди воздух.
Зверь не оставался в доме на ночь.
Ни одной ночи с тех пор, как мы вернулись из деревни, он не провел под крышей, заглядывая рано утром, чтобы подкинуть дров в печь и уйти на охоту, полуобнаженный, напряженный и со снегом в волосах, потому что спал прямо на заснеженной земле, не нуждаясь ни в тепле, ни в уюте.
Где-то в глубине души, я понимала, что лучше не поднимать этот вопрос и не говорить вслух о том, чего мы оба избегали, только я — из страха и смущения, а он из обещания не прикасаться ко мне, пока я не поправлюсь, и не буду чувствовать себя лучше.
Вот и в это утро я проснулась в доме одна, укрытая новым покрывалом, которое Зверь принес не так давно, от странного звука всплеска.
Сначала подумала, что мне это показалось, и возможно я просто перепутала спросонья, приняв треск веток в печи, но прошла пара минут, а звук повторился.
Наученная горьким опытом, я старалась не выходить больше из домика, поэтому не представляла, что было вокруг него, уверенная в том, что кругом один лишь непроглядный спящий лес.
Теперь же я понимала, что это далеко не так.
Поспешно облачившись в свое простое шерстяное платье, и обув мягкие сапожки, принесенные стараниями Зверя, я быстро накинула на плечи стеганое одеяло и осторожно вышла на порог, пытаясь отыскать его глазами.
Поблизости его не оказалось, но теперь я видела то место, где он спал прямо на снегу, отчего в нем остался след от его тела, а я зябко поежилась, не представляя каково это — спать вот так, учитывая тот факт, что ночью было значительно холоднее, чем днем.