Первый Зверь
Шрифт:
Теперь его губы двигались мучительно томно, основательно исследуя губами и языком мою кожу, чего он никогда не делал до этого. И он не собирался останавливаться!
Уже почти по привычке я не позволяла себе шелохнуться, вытянувшись и застыв в одном положении, даже когда Зверь опустился губами ниже, касаясь груди и чуть придавливая ноги своим горячим обнаженным телом.
Теперь все было по-другому, и я пыталась сопротивляться тому, что начинала чувствовать, потому что эти ощущения были настолько новыми и обволакивающими, что я хрипло
От этих прикосновений Зверя внутри меня зарождалось нечто горячее, волнующее.
Словно каждая клеточка тела, которая была заполнена мраком боли и недоверия, сбрасывала с себя этот тлен, наполняясь золотистой горячей негой, от которой в бедрах становилось мучительно горячо, а в груди тяжело, потому что хотелось застонать.
— Это не так страшно, как ты думаешь, — проурчал Зверь. — Доверься мне всего один раз, девочка…
Он подался вперед, придавливая собой еще немного, и втягивая в рот напряженно застывший сосочек, который был сконфужен не меньше меня самой.
В первую секунду я заметалась, вдруг осознав, что могу двигаться без вреда для собственного тела, потому что он действительно сдерживался сейчас, видимо выплеснув весь свой пыл в лесу.
Только я не понимала, что же мне делать.
Странный гул в теле только нарастал, накапливаясь пугающей тянущей болью внизу живота, где становилось с каждым его прикосновением все более жарко, словно внутри меня закручивалась спираль из тонких золотистых нитей, отчего было трудно дышать.
И это чувство усиливалось, становясь просто невыносимым, пока мягкие горячие губы Зверя скользили по моему телу, собирая каждую капельку выступающего соленого пота, каждую «мурашку» от его прикосновений.
— Не сопротивляйся этому, Рада. Просто расслабься и позволь своему телу взять верх над разумом.
8 Глава
Но как же сложно это было сделать!
Я не понимала, как можно расслабиться! Не понимала, как можно перестать ожидать боли, но еще сильнее пугало — это чувство внутри, от которого я никак не могла избавиться, отчего сердце колотилось затравленно и испуганно.
Это чувство порабощало меня!
Оно кружило мне голову чувственной удушливой дымкой, в которой я теряла саму себя!
— Я не хочу! — всхлипнула я, испугавшись, словно малолетняя дурочка того, чего не знала раньше, видя, как глаза Зверя полыхнули жаром, и черный зрачок на миг ахнул, расползаясь опасным озером, которое способно затмить собой солнечную радужку глаза, выпуская наружу истинного зверя.
— Хочешь, — промурчал Зверь, опускаясь губами еще ниже и оставляя мою грудь влажной от его ненасытных губ, а соски призывно торчащими, словно они хотели еще и еще. Чтобы он играл языком с ними, обводил по кругу, чуть прикусывал, оставляя в теле дрожь и капельки пота, от которых я едва могла дышать.
Тело предавало меня!
Оно отзывалось на его ласку и прикосновения,
— Это называется желание, — лицо Зверя оказалось прямо над моим, когда он позволил себе лечь на меня сверху, отчего я по инерции уперлась ладонями в его полыхающую твердую грудь, ощущая, как под упругой обижающей кожей колотится его загадочное сердце.
И как же странно и волнительно было слышать от него это, учитывая, что многие мои эмоции были для него в новинку и приходилось самой копаться в душе, чтобы сказать ему, что это за чувство.
Я ощущала его возбуждение, когда его ладонь скользнула по моим коленям, раздвигая их и давая понять, что мы только в самом начале пути, а Зверь твердо решил следовать своему плану!
Да, он приручал меня.
К своим рукам, к своему телу, к тому, как мог касаться меня, не оглядываясь на приличия и нравственность, которые были чужды ему.
И сейчас, когда он коснулся моих губ своими, я снова задохнулась, распахнув глаза и не понимая, что со мной происходит, ведь все это было раньше. Но не так! Совсем не так!
Его губы не принуждали меня, не пытались поработить, показать, что он сильнее и его желание важнее моих эмоций.
Теперь они касались меня, завораживая тем, какими могли быть мягкими и чувственными. И, сама не понимая, что творю, я тянулась навстречу им, приоткрывая свои губы и неловко открывая себя, чтобы познать его аромат и вкус на собственном языке.
Он был пряным, бархатным, чувственным.
Я уже не сопротивлялась, робко впуская в себя его язык, чтобы прикоснуться своим, сначала осторожно, словно пробуя новые неведомые ощущения, от которых голова начинала кружиться.
Это было приятно! Очень!
В том, как сплетались наши языки было что-то запретное, но такое необходимое, что казалось, если он остановится сейчас, то я просто разрыдаюсь.
Я училась двигаться правильно, улавливая его темп и такт, не замечая за собой, как сама наклоняю голову, чтобы впустить его в себя еще больше, еще сильнее. Пока не начала задыхаться, ощущая, как капельки пота собрались на влажных висках и слыша его тихий низкий стон.
Зверь выдохнул первым, отстраняясь ровно настолько, чтобы я смогла сделать один судорожный вдох, наполняя легкие воздухом, в котором сплелись ароматы наших обнаженных тел.
Я смотрела в его глаза и видела в них непередаваемый восторг!
Кажется, до этого момента он и сам не верил в то, что у нас получится целоваться в унисон, полностью погружаясь в эти волшебные эмоции, которых хотелось еще и еще.
Зверь промурчал что-то ободряющее, явно похвалив, но не собираясь останавливаться и увлекая меня в этот водоворот из новых неизведанных эмоций все глубже и глубже, пока его губы скользнули по моей шее, снова опускаясь к груди, а затем лаская живот — неторопливо, основательно, заставляя мышцы подрагивать от желания…я хотела еще.