Первый Зверь
Шрифт:
Сердце болезненно дрогнуло, но я не позволила себе отвести глаза или вздрогнуть, глядя только вперед, и теряясь под его прямым взглядом:
— И вы пришли сюда, чтобы рассказать вместо него?
Колдун хмыкнул, и мне показалось, что в его глазах появился лучик одобрения:
— Возможно.
— Подозреваю, что специально ждали, когда Зверь уйдет, чтобы остаться со мной наедине? Волки же все равно под полным вашим контролем.
Колдун дернул своей иссиня-черной бровью, прошагав вглубь домика и усаживаясь на лежанку,
— Первый урок ты усвоила, Рада, и теперь знаешь, что нельзя судить по внешности и делать поспешных выводов, даже если они напрашиваются сами. Теперь ты знаешь по собственному горькому опыту, что премилый сын барина оказался маньяком, способным поднимать руку на стариков и девушек. А тот, кого ты презирала и называла монстром, оказался более человечным, верным и честным, чем все те люди, которые когда-либо встречались на твоем пути.
Колдун откинулся назад, глядя так, словно видел меня насквозь, в чем лично я уже почти не сомневалась, когда продолжил:
— А теперь урок номер два. Не думай, что люди стоят выше зверей. Все эти капканы, уловки, способы сделать зверей на порядок слабее, чтобы убить в неравной борьбе — всего лишь глупая надежда людей на то, что они стоят во главе пищевой цепочки.
Глаза Колдуна становились ярче, но холоднее, когда в них отчетливо можно было увидеть ярость:
– Но попробуй поставить человека один на один против зверя и тогда он поймет, что не просто слаб, а до глупого отчаянно беспомощен. Человек всего лишь одно из звеньев цепочки мира. Он не стоит выше обитателей леса и никогда не сможет управлять зверьми силой.
— …но ведь вы и не человек, — тихо отозвалась я, думая о том, как спокойно волки воспринимали его. Как шли за ним безропотно и смело, даже если понимали, что могут погибнуть у ворот деревни, где было много людей с оружием.
– Вы тоже волк. Тот самый, которого я видела в деревне, поэтому вы так легко управляете волками.
– Я был рожден человеком когда-то очень давно. И я не управляю ими, — пожал своими широкими плечами колдун, отчего его иссиня-черные волосы с тонкими седыми прядками рассыпались по мощной груди, оставляя мои слова без ответа. — Всего лишь дружу.
Я бы сказала, что это звучит странно, если бы сама не дружила со Зверем.
— Значит, вы — дядя Зверя? И имени у вас тоже нет?
— Меня называют Черный, — мужчина подался вперед, упираясь локтями в колени и глядя на меня пронзительно и как-то слишком заинтересованно, словно прислушивался к моим эмоциям, как это делал Зверь, только немного иначе. По-своему.
Не знаю, что я должна была увидеть в хитром прищуре его глаз, когда неожиданно поняла, что уже слышала это имя. Даже дважды.
Разве не его я слышала из уст дядюшки в том странном сне, когда мучилась от
Разве не о нем говорилось, что его бояться люди?..
— Черный лес? — выдохнула я, припоминая теперь, что отчетливо слышала это пугающее словосочетание и в деревне, когда даже мужчины содрогались, говоря о том, что волки пришли именно из него.
— Мое скромное жилище, — улыбнулся Колдун, растягивая тонкие губы, и обнажая ровные белоснежные зубы в улыбке, хищной, но при этом обаятельной, отчего весь его облик казался еще более колючим, но вместе с тем страшно красивым:
– Часть леса, который мы попросили у твоего отца за то, что помогли ему стать князем. И где мирно жили с моим братом, пока твой отец не решил убить нас.
Его жесткие губы продолжали улыбаться, когда Черный говорил все это, вот только глаза стали невыносимо злыми и настолько холодными, что казалось можно получить ожог от одного взгляда, даже не подходя к нему близко.
Сердце сжалось болезненно и судорожно от одного упоминания о моем отце.
Рана, которая еще не успела зарасти внутри меня, словно треснула снова, выпуская всю ту кровь моих счастливых детских воспоминаний и гной страшных слов Зверя о том, что папа заслужил все то, что с ним произошло…
Я не сразу смогла начать дышать, изо всех сил стараясь не разрыдаться, и кожей ощущая, как глаза Колдуна впились в мое лицо, вгрызаясь хищником и впитывая в себя все то, что разрывало душу изнутри.
— Ведь ты видишь его во снах, с тех пор как оказалась здесь, — продолжил Черный приглушенно и мягко, подкрадываясь ко мне, пока я не могла открыть глаз, пытаясь удержать душащие отчаянные рыдания, что я никак не могла выплакать за все это время, чувствуя теперь по кусающему холодному аромату, что Черный был рядом со мной. — Что он говорит тебе, Рада?
Нет, я не могла повторить его слов.
Не могла даже дышать, истерично вздрагивая всем телом, когда отчетливо услышала голос, который хоть и был призрачным, но таким родным, что в какой-то момент мне показалось, что я потеряла сознание:
— …прости меня, дочка! За все прости, маленькая моя!..
Я закричала, понимая, что не могу слышать его!
Что его больше нет!
Но все во мне разрывалось от боли и отчаянья, потому что я слышала его!
Слышала своего отца!
Это был его голос!
Тот же тембр, тот же звук, то, как он называл меня!
— Мир мертвых гораздо ближе к нам, чем все думают.
У меня стучали зубы, так сильно, что я не сразу смогла выдохнуть, прикусив язык и ощущая аромат крови во рту:
— …в-в-вы сд-д-делали?
— Не я. Он.
Странно, что руки Черного не были холодными, когда его ладони опустились на мое лицо, приподнимая и чуть разворачивая, а я закричала снова, охрипнув и кидаясь к нему, потому что увидела в маленьком окне силуэт отца.