Первый Зверь
Шрифт:
— … у тебя никогда не было женщин до меня?..
Признаюсь, эти мысли мучили меня уже какое-то время, но я никак не решалась спросить.
С одной стороны, в нем было столько жажды и огня, столько страсти, что казалось, словно она копилась в Звере всю его странную и тяжелую жизнь, которую он провел под кронами леса, не жив никогда среди людей. И среди женщин.
Но, с другой стороны, понимала, что все его прикосновения и ласки не были случайными. В его руках и этом огромном жарком теле была та уверенность, которая
Он знал, что нужно делать. Знал, как касаться, как убедить в том, что больно больше не будет, даже если понадобилось так много времени, чтобы я услышала его и поверила.
— Были, — выдох Зверя получился протяжный и даже тяжелый, словно на его душе был груз, от которого он не мог избавится, тихо добавляя и целуя меня в макушку. — Если бы не было их всех, то ты бы не выжила тогда, в лесу, в первый раз…
Это звучало просто жутко.
И в первую секунду я содрогнулась, ощущая лед в душе, но спотыкаясь об одну единственную фразу, которую проговорила, выгибая брови:
— Их всех?
Зверь кивнул в ответ, явно не собираясь вдаваться в подробности, а не могла успокоить себя, пока, не очень ясно понимая, почему меня так взволновали именно эти слова!
— То есть я правильно понимаю, что их было много?
Зверь снова кивнул в ответ, поворачивая меня к себе за плечи и заглядывая в глаза, словно прислушивался ко мне. Вернее, к моим эмоциям. Его ноздри снова затрепетали, как происходило всякий раз, когда его крайне интересовало то, что именно я чувствую.
А вот я старалась не думать об этом!
В груди вдруг стало тяжело и чертовски горячо, а в голове пронеслись мысли о том, что он прикасался к другим девушкам. Так же! Ласкал их! Доводил до крика! Заставлял содрогаться всем телом, теряя себя в этих ощущениях, ярче которых едва ли можно было что-либо придумать, черт побери!
— Что? — шикнула я, начиная замечать, как улыбка вдруг озарила лицо Зверя, становясь все шире и шире, не понимая радости в его глазах и этого лукавого блеска, от которого кусающие жаркие разряды расползались по телу.
Он сделал шаг ко мне, нависая и обхватывая горячими ладонями за лицо, восторженно выдыхая:
— Ты не хочешь делить меня ни с кем!
Я бы фыркнула! Сказала, что не в этом дело, но Зверь был чертовски прав!
Мысль о том, что и его касались другие женские руки доводила меня до состояния ярости!
— Хочешь, чтобы я был только твой!
— Жена я тебе или кто? — шикнула я, взвизгнув, когда он вдруг подхватил меня на руки, рассмеявшись так довольно, что кажется был готов снова замурлыкать, закружив меня, даже несмотря на то, что ему приходилось сгибаться, дабы не снести головой крышу.
— Я не знаю, что это за чувство, но оно мне нравится! В этом ты похожа на меня! Горишь внутри!
Я бы уперлась ладонями в его плечи, но поняла, что он прав
Да, я не хотела его делить! Хотела, чтобы он был только мой! Даже если в свете последних событий, в которых была виновата только я одна, это выглядело по меньше мере самонадеянно.
Но стоило Зверю поцеловать меня, как все мысли растворились, вслед за его терпким ласкающим языком, который так умело выводил меня на эмоции.
Мне казалось, что я готова делать это просто бесконечно, утопая в его аромате и жаре, но Зверь отстранился первым, прошептав с сожалением:
— Мне нужно будет уйти до рассвета…
Сердце дрогнуло, пропустив удар, когда я поняла, что останусь одна.
Как тогда.
— …я больше не покину стен этого дома.
— Я знаю. Волки присмотрят за тобой, — чуть улыбнулся Зверь в ответ.
— Волки?
— Да, твои новые друзья.
Было странное ощущение, волнительное, но теплое. Волки защищали меня в той деревне, они ждали нас у домика, и теперь я верила им и больше не боялась.
— Схожу на охоту, чтобы у тебя было в запасе мясо.
И в этом был весь Зверь с его заботой, от которой сердце дрожало.
— У нас полно рыбы.
— Вдруг ты захочешь сварить себе суп.
Я только улыбнулась в ответ, отпуская его на охоту, чтобы утром он ушел до следующего рассвета, оставляя меня в полном одиночестве. На попечении волков.
Зверь вернулся поздно ночью, с большими кусками уже разделанного мяса, которое отныне хранилось под слоем снега у порога, жадно целуя меня в губы и неожиданно вкладывая в мои ладони белый пушистый комочек, который дрожал.
— Заяц? — выдохнула я удивленно, но начиная улыбаться, когда небольшое белоснежное тельце зверька прильнуло к моим ладоням.
— Он попал в капкан. Поранил лапу. Я подумал, что ты захочешь оставить его себе. Только привяжи к лапе палку покрепче, чтобы кости срослись. Кровь моя, — кивнул Зверь на окровавленную лапку, уже изучив меня настолько, что отвечал еще до того, как я успела спросить его об этом.
Это было так мило! И теперь я не чувствовала себя одной, с радостью занявшись здоровьем своего нового друга, который не переставал дрожать до тех пор, пока Зверь не поцеловал меня рано утром, нехотя вставая с лежанки после бессонного остатка ночи, чтобы прошептать:
— Ничего не бойся, девочка. Я вернусь раньше, чем встанет солнце.
— Я буду ждать тебя здесь, — прошептала я в ответ, отчего-то не смея спросить его, куда он уходил, а главное для чего.
Без Зверя в доме было пусто и мрачно, несмотря на то, что огонь продолжал ровно гореть в печи, согревая и умиротворяя, и солнце светило ярко и бодро, а я решила заняться стряпней, чтобы этот день прошел как можно быстрее, только выглянула на улицу, увидев возле домика волков во главе с тем белоснежным, чья шкура просто сливалась с пушистым снегом.