Первый Зверь
Шрифт:
Теперь я видела, что несмотря на то, что волки не говорят — они общаются друг с другом. Взглядами, урчанием, тем как склоняли головы перед своим белоснежным вожаком. Тем, как лежали, касаясь друг друга мохнатыми боками. И это казалось чем-то невероятным и сказочным.
Я многое слышала из уст охотников о том, что эти хищники хитры и опасны. Что они способны обходить ловушки и до последней капли крови защищают своих собратьев из стаи, но теперь я видела совсем иное — семью. Большую, верную друг другу, со своими правилами и устоями, которые были недоступны человеческому роду, что пытался
Кто придумал сравнивать самых низких и подлых людей с прекрасными созданиями, говоря в злости и омерзении: «Ты, как животное!»
Животные были прекрасны! И людям было так далеко до них, в их искренности и чистоте!
Когда Арьяна не было рядом, время тянулось бесконечно.
Жаль, я все-таки чувствовала холод и не могла провести весь этот изнурительно долгий день с волками, пришлось рано или поздно возвращаться в дом.
Накормив Сыночка, который переставал дрожать и вылезал из-под лежанки, только когда Арьяна не было поблизости, я занималась домашними делами, не зная, как еще можно было скоротать время.
Впервые я попробовала испечь некое подобие хлеба, что на деле получилось большой и не слишком пышной лепешкой, а еще поставила кашу, чтобы она разваривались и томилась на углях в печи, как полюбил Арьян — с сушеными ягодами и медом.
Каждую минуту я подгоняла время, чтобы оно убегало быстрее и подарило мне долгожданный восход и возвращение моего Зверя.
Ночь была еще более невыносимой. Мое одиночество скрашивали только волки и Сыночек, которого я положила под бок, перебирая пальцами мягкую шерсть и наблюдая за тем, как он спит, блаженно вытянувшись своим небольшим тельцем.
Минуты тянулись бесконечно. Волки мирно спали у дома. А я не могла заставить себя уснуть, чтобы проснуться от поцелуя Арьяна, который вернется еще до того, как на небе покажутся первые лучи солнца.
Только небо стало светлеть, а его не было…
В груди стало тяжело и неспокойно, но я прилежно ждала, успокаивая себя тем, что солнце еще не встало.
— Ведь он сказал на рассвете. Сказал, что вернется на рассвете, — шептала я, не то обращаясь к волкам, когда снова вышла в морозное утро, зябко кутаясь в шкуру и вглядываясь в лес, чтобы отыскать его глазами и выдохнуть облегченно и протяжно, не то себе, чтобы успокоиться и заставить сердце биться ровно.
Вот только ничего не получалось.
Покоя не было! И с каждым мигом, пока солнце пробуждалось и поднималось молчаливым желтым глазом над лесом, меня обуревала самая настоящая паника.
Арьян бы никогда не нарушил своего слова!
Если он сказал, что придет с восходом солнца — значит, так оно и было!
Впервые я не радовалась рассвету, начиная метаться у домика в попытках понять, что же делать дальше, ведь я понятия не имела, куда уходил Арьян, начиная замечать, что и волки не спокойны.
Из-за меня, или потому что ощущали что-то, о чем я не могла знать, они не лежали вокруг домика, теперь собираясь группами и по очереди убегая куда-то.
— Найди его! Умоляю! Найди моего Арьяна! — измучившись от собственного бессилия и паники, которая сдавливала грудь так безжалостно, что мой голос осип и захрипел, я упала на колени перед белым волком,
Он понимал меня. Чувствовал каждую мою эмоцию.
Вожак издал вой, который подхватили волки перед домом. А затем где-то в глубине леса. И еще дальше. Словно весь волчий мир откликнулся на этот зов, отчего я всхлипнула, ощущая единство с этими благородными сильными животными, до дрожи в костях. До мурашек на холодной коже и слез из глаз. Словно весь мир утонул в этом протяжном сильном звуке, вплетаясь в мою кровь лунной дорожкой хрупкой надежды.
Волки разделились.
Часть из тех, кто все время был у домика убежали вслед за своим вожаком, но на смену им пришли новые волки, которые словно заменяли своих сородичей на посту, когда я услышала тот самый вой, от которого кровь стыла в жилах и волосы вставали дыбом.
Низкий. Зыбкий. Обволакивающий тьмой, и мраком первородного страха.
Это был Черный в своем волчьем обличии.
Огромный черный волк с синими глазами, который мчался из своего страшного леса, чтобы быть рядом, когда я разрывалась между тем, чтобы выдохнуть от облегчения, что он был рядом…и осознавая с холодом подступающей паники, что он не вышел бы из своего леса, не случись что-то воистину страшное!
Сердце сделало лишь один судорожный удар после повисшего нервной нотой воя Черного, когда я сорвалась вперед вслед за волками, которые уже скрылись в лесу.
Моя душа кричала и стонала от ужаса и колющего осознания того, что ошибки быть не могло — с Арьяном что-то действительно случилось!
Крепко держа в руках подол своего платья, я неслась вперед по следам волков, порой утопая в жалящем снеге, но уже не чувствуя холода. Оглушенная тем, как судорожно и затравленно бьется в груди сердце, я отчаянно молилась всем Богам о том, чтобы они не отбирали его у меня!
Только не его!
Судьба просто не может быть настолько кровавой и жестокой с одним человеком, чтобы отбирать по очереди всех, кого он любил!
Волки неслись вслед за мной, окружая плотным кольцом, не пытаясь остановить, но и не подходя настолько близко, чтобы заставить вернуться обратно, словно тоже понимали, что я не смогу сидеть и ждать новостей, пока все внутри меня скрутило в один тугой комок из ядовитой боли и отчаянной надежды.
Заснеженный лес казался бесконечным, а яркое солнце светило так радостно, словно в насмешку над болью, когда мое сердце остановилось, словно упав с обрыва.
…распластавшись на снегу, лежал мой Арьян.
Он уже не был тем маленьким худым мальчиком, изувеченным медведем, но увидев его сейчас, мне казалось, прошлое и настоящее сошлись в одном кадре кровавой жестокой действительности, где снова была кровь…
Так много крови!
ЕГО крови!
Казалось, что вся часть этого леса была в его крови! Она тянулась широкой полосой до его тела, которое почти сливалось со снегом.
Я не помнила, как кричала.
Как неслась к нему, захлебываясь и совершенно оглохнув, оттого, как колотилось мое сердце, отстукивая только его имя, пока по венам струилась не кровь, а битое стекло, оставаясь колючими режущими шипами внутри, отчего было так больно дышать!