Пес войны. Трилогия
Шрифт:
— Это все из-за босков. Управлять ими сложно. Они почти дикие, поэтому женщины часто успокаивают их мысленно, чтобы подоить или начесать шерсти. Краги ради развлечения попытались вычесать одного боска, но тот не позволил им даже приблизиться к себе. Женщины подозвали боска, но не голосом, а, по привычке, мысленно. Краги начали задавать вопросы и все узнали. С тех пор на наше племя обрушились несчастья. Женщины забыли об осторожности.
— Как всегда, — криво усмехнулся Араб. — У нас есть старая поговорка: все проблемы от женщин.
— У нас нет такой поговорки, но с женщинами действительно
Услышав его ответ, оставшаяся в шалаше красотка весело улыбнулась, блеснув ослепительно белыми зубами. Араб давно уже заметил, что, несмотря на примитивность местной жизни, племя было удивительно здоровым. А главное, чистым.
За все время пребывания в племени он ни разу не видел, чтобы кто-то прошел мимо его шалаша в грязной одежде или с черными от работы руками. Мозоли, обломанные ногти — это было. Но все члены племени были опрятно, хоть и бедно, одеты и практически всегда ухожены. Даже пахло от них простым запахом здоровых, сильных людей.
Усмехнувшись в ответ, Араб заговорщицки подмигнул ей и, повернувшись к вождю, спросил:
— Сколько времени потребуется твоим мастерам, чтобы сделать такие колеса?
— Не знаю, — покачал головой старик. — Это непривычные вещи, и делать их нужно очень аккуратно.
Кивнув, Араб снова откинулся на шкуры и, подумав, ответил:
— Это все правильно. Но в нашем случае им стоит поторопиться. И еще. Ты отправил людей на поиски нового пастбища?
— Да. Хотя, признаюсь, что мне очень не хотелось это делать, — тяжело вздохнул Чин.
— Я понимаю. Но другого выхода у нас нет. Нужно уходить. И чем быстрее, тем лучше, — мрачно ответил Араб.
Испустив еще один тяжелый вздох, вождь поднялся и медленно направился к выходу, но Араб остановил его очередной просьбой:
— Чин, мне очень неловко, но я хочу попросить тебя.
— Конечно, Ар, говори, — тут же отозвался старик, развернувшись к нему всем телом.
— Не знаю, что со мной происходит, но я постоянно хочу есть, — ответил Араб с некоторым смущением. — Если твоих женщин это не очень затруднит, то прикажи им присылать мне что-нибудь между общими сборами на еду. Ничего особенного не нужно, — быстро добавил он.
— Конечно, — с улыбкой кивнул старик. — Ты выздоравливаешь, потому и хочешь есть.
— Надеюсь, что это действительно так, — кивнул в ответ Араб.
Сделав женщине знак отправляться по своим делам, старик вышел из шалаша и медленно побрел в сторону стойбища. Проводив его взглядом, Араб задумчиво потер пальцем шрам на лице и снова попытался вернуться к своим размышлениям. Но стоило только ему предаться этому увлекательному занятию, как он увидел идущую к шалашу женщину.
В его долгой, беспокойной жизни их было немало, и он видел их много, но та, что шла к его жилищу, вызвала в многоопытном наемнике изумление и шок. Высокая, на первый взгляд даже выше оставшейся в другом мире Салли, статная, с осиной талией и широкими бедрами, длинными, сильными ногами танцовщицы и прямым, гордым разворотом плеч. Она шла свободной, раскованной походкой красивой женщины, знающей, что она красива. Но самое удивительное было не в этом. Длинная, толщиной с ее запястье коса, переброшенная через плечо
Благодарно кивнув, Араб устроился поудобнее и принялся за еду, потихоньку наблюдая за красавицей. При ближайшем рассмотрении он понял, что она полукровка. Все члены племени имели черные волосы и глаза. А у нее волосы были белыми, как у альбиноса, но глаза оказались чистого ярко-синего цвета. Вкупе с высокими азиатскими скулами, раскосым разрезом глаз и оливковой кожей это создавало странный, непривычный взгляду резонанс. Но это было красиво. Красиво какой-то странной, дикарской красотой.
Засмотревшись, Араб неловко повернулся и с трудом удержал стон. Резкая боль пронзила спину в том месте, где когда-то были вживлены имплантаты. Вздрогнув и сжав зубы, он замер, пережидая боль. Бросив на него быстрый взгляд, она осторожно положила изящную, узкую ладошку ему на бедро. Прямо на то место, где был еще один шрам. Замерев так, словно это была змея, а не женская рука, он медленно повернулся и посмотрел ей прямо в глаза.
— Тебе очень больно, — тихо сказала девушка.
Она не спрашивала, она это знала. Тяжело вздохнув, он молча кивнул и вернулся к трапезе.
— Это отметины тех войн, в которых ты сражался? — не удержалась она от вопроса.
— Да. Тот камень, который отправил меня сюда, решил вылечить меня. Не знаю, как у него это получается, но он действительно лечит. Хотя в нынешнем положении лучше бы он оставил все, как было.
— Может, он лучше знает, что делать? — задумчиво спросила девушка.
— Не буду спорить, — качнул головой Араб, — но гибнут люди, а я не могу им ничем помочь. Это плохо. Кроме того, валяясь здесь, как старый мешок с костями, я только создаю племени проблемы. У тебя, например, наверняка есть дела поважнее, чем носить мне еду.
— Сейчас нет. Пока мы жили в своем стойбище, я пряла пуховую шерсть, а теперь просто помогаю другим женщинам, — грустно улыбнулась девушка.
— Пуховую шерсть? — удивленно переспросил Араб. — Разве у вас бывают холодные времена?
— В сезон дождей, — кивнула она. — Когда начинаются дожди, солнце скрывается за тучами, и наступает холод. Дождь идет без перерыва много дней подряд. Это тяжелое время.
— И как вы переживаете его? Чем занимаетесь?
— В основном сидим в своих домах и изготавливаем пряжу. Тяжелее приходится мужчинам. Им приходится целыми днями находиться рядом со стадом. Босков нельзя оставлять без присмотра.
— Почему? Судя по тому, что я слышал, это умные и сильные животные.
— Верно. Но тарги очень хитры и постоянно охотятся на босков.
— Но что могут сделать пастухи против такого сильного зверя?
— Они слышат приближение таргов и умеют отгонять их при помощи мысли.
— Слышат? Как это? — не понял Араб.
— Охотящийся тарг жаждет крови. Он думает о босках, погоне, добыче. Он голоден, и пастухи слышат этот голод. Тогда они начинают думать о ловушках, охоте, неволе. Тарги пугаются и уходят искать другую добычу.