Песчаные замки

Райс Луанн

Джон замер на месте, наблюдая за происходящим. Реджис просто стояла, уткнувшись лицом в ладони, словно думала, что если ничего не увидит, то ничего и не было, глубоко, судорожно, с каким-то нечеловеческим визгом рыдая.

— Как ты? — услышал Джон голос Милли Дрейк. — Она тебя ударила?

— Поцарапала, — ответил Ральф.

— Ты что, Реджис? — ошеломленно спросил Питер.

Она только плакала, не в силах оглянуться, сдвинуться с места, вымолвить слово. Джон взглянул на Брендана, кивнул ему на Агнес, стоявшую в сторонке с беспомощно вытаращенными глазами,

шагнул к старшей дочери, обнял ее.

— Папа, — прорыдала она, — я должна была его остановить…

— Остановить? — переспросила Милли Дрейк. — За то, что отец Питера задал несколько вопросов, ты на него набросилась?

— С ума сошла! — рявкнул Питер.

— Простите, — пробормотала Реджис, панически и растерянно вытаращив глаза.

— Ты точно такая, как он. От него родилась. Ничего удивительного. Мои родители просто хотят спасти тебя от него!

Джон услышал за спиной чей-то голос, предупредивший, что едет полиция. Агнес и Сес прижались к Реджис. У нее подгибались колени, Джон крепче обнял ее, чтобы она не упала.

Хонор повернулась к нему, смерив не любовным и нежным, а чужим, мертвым взглядом.

— Не смей, — холодно приказала она.

— Мне с ней надо поговорить… — пробормотал Джон.

— Нет, — отрезала она. — Реджис со мной вернется домой.

— Ты не понимаешь. — Он понизил тон, чтобы не слышали окружающие. — Это очень важно… Я сейчас должен с ней поговорить.

— Это слишком, — громко проговорила она. — Хватит, Джон. Все кончено.

— Хонор, слушай…

Она отвернулась, уводя с собой Реджис. Махнула Брендану, и тот, поняв, бросился на стоянку к машине. Девочки побежали за ними, со смущенным огорчением оглядываясь на отца.

Брендан подъехал к краю помоста, все сели. Джон рванулся следом, глядя в окна автомобиля на свою семью.

— Довезешь их до дому в целости и сохранности? — спросил он.

— Не сомневайтесь, сэр, — заверил Брендан.

И увез любимых, оставив его на берегу с чужими людьми, глазевшими на него, перешептываясь о случившемся.

Он один понимал, что случилось.

Приехав домой в «Звезду морей», Реджис ушла к себе и легла. Очнулась уже после полуночи, слыша на улице тихие голоса Агнес и Брендана. Сес спала, из мастерской матери доносилась музыка.

Окружающий мир выглядел совсем иным. Она посмотрела на обручальное кольцо на пальце, будто впервые увидела его. Сев в постели, припомнила сцену в Хаббард-Пойнт и восстановила по кадрам в памяти, как короткометражный фильм. Увидела себя, стоявшую в стороне с сестрами и Бренданом. Вспомнила, как радовалась, что родители вместе по берегу идут в кино, затем направляются к помосту и случайно встречаются с Дрейками, а потом отец Питера делает оскорбительное замечание.

Вот и все. Остается признать это фактом — грубым, бесчувственным, но не больше того. Отец, разумеется, пережил бы подобное хамство, а со временем, может быть, и посмеялся.

А она совсем слетела с катушек. Что скажет Питер? Впала в истерику, набросилась на его отца. Теперь, по размышлении,

даже не понимает, что ей в тот момент померещилось. Но в Хаббард-Пойнт показалось, что отцу угрожает опасность, и она бросилась на его защиту.

Питер смотрел на нее ненавидящим взглядом. И его родители тоже. Наплевать. У нее была цель — оградить отца от родителей Питера. Ради этого она была готова на все. Вновь прокрутила короткометражку с того кадра, когда мистер Дрейк шагнул вперед. Неужели ей показалось, что он хочет ударить отца? Может быть.

Что она там кричала? На берегу слова просто вырвались из глубины души. Теперь вновь звучат в памяти, но не имеют смысла. Сорвались с губ вчера вечером, а во сне мучили все последние долгие годы.

С чего это началось? Реджис задрожала и вылезла из постели. Надо пойти к матери в мастерскую, заверить, что с ней все в порядке, но она не могла заставить себя это сделать, как бы выходя из тумана, стараясь опомниться от долгого беспамятства. Мысли кружились в голове, в них надо было разобраться, прежде чем говорить с родителями.

Она пошла на кухню. Здесь они всей семьей сидели за обедом, впервые за шесть лет. Каждый — на своем месте. И Реджис с надеждой подумала, что они еще будут вновь счастливы.

«Не трогайте моего отца»… Почему он никому не сказал? Зачем так глубоко хранит тайну? Целая семья распадается из-за того, что он скрывает правду. Она закрыла глаза дрожавшими руками. Хорошо бы прогнать видения, вихрем мелькавшие в памяти.

Реджис уронила на стол голову. Страшно устала, шесть лет прогоняя воспоминания. Вдруг увидела высунувшийся из-под скатерти уголок голубого конверта, схватила и выдернула. Уставилась на непонятное примитивное изображение какого-то морского чудовища, вынырнувшего из волн, похожего на чудовище с фамильного креста Тома Келли. В детстве она любила его разглядывать.

Голубой конверт… Старый — возможно, не древний, но ему много лет, он старше самой Реджис, пожелтел по краям. Почерк знаком, как свой собственный.

Это рука ее матери, а письмо адресовано тете Берни. Она вытащила единственный хрупкий листок.

Склонилась над ним и принялась читать.

Глава 22

Следующее утро было туманным и теплым, прозрачная дымка вилась над виноградником, лозами, каменными стенами. Щеглы бросались на чертополох, клевали лиловые цветы. В воздух в утреннем свете летели крошечные лепестки, сверкали колючие стебли, серебристо-зеленые листья. В полях щебетали певчие птицы, трещали сверчки.

Прошлой ночью сестра Бернадетта почти не спала. Увидела дурной сон и больше не могла заснуть, бродя по территории монастыря до самого рассвета. И брат ее тоже не спал, работая над каменным кругом.

Теперь она сидела за письменным столом, составляя расписание занятий, и вдруг услышала, как ее кто-то окликнул.

— К вам Том Келли, — объявила сестра Габриель, сунув голову в дверь кабинета. — Хочет встретиться с вами в гроте.

— Передайте ему, что я скоро приду.