Песчаные замки
Шрифт:
— Сестра, он говорит, что дело очень срочное…
Берни со вздохом сверкнула глазами, положила авторучку, отодвинула от стола кресло, вышла, быстро зашагала по длинной аллее. По пути заглянула в капеллу — не для проверки, просто хотела узнать, кто там есть. Две послушницы в белом стояли у алтаря на коленях, еще кто-то в полном одиночестве сидел позади. Хонор.
Берни изумилась, редко видя ее теперь в церкви. Присмотрелась к невестке, едва не зашла, но у Тома какое-то срочное дело, поэтому она
Приближаясь к вершине холма, взглянула вниз в сторону берега. Выложенные Джоном камни поблескивали на утреннем солнце. Сверху было видно, что концентрические круги имеют идеальную форму, и Берни вдруг с изумлением поняла, что они перетекают друг в друга. Проследила глазами за переплетением линий, восхищаясь сложным рисунком лабиринта.
Спускаясь вниз по западному склону, попала с солнца в тень, ощутила прохладу, а войдя в арку грота — холодок, приятный в жаркий день. Том стоял к ней спиной, рассматривая стену. Статуя Девы Марии высилась от него справа; кто-то положил к подножию свежесрезанные розы. Берни замерла на месте, глядя ему в затылок. Если сейчас повернуться и выйти, он даже не догадается, что она приходила.
— Привет, Берни, — сказал он, не оглядываясь.
— Как ты меня узнал? — спросила она.
Он оглянулся, подняв бровь.
— Всегда знаю.
— Сестра Габриель сказала, у тебя срочное дело.
— У нас побывал еще один визитер, — указал он на стену. — Или опять тот же самый.
Она подошла поближе, остановилась с ним рядом. И прочла:
Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь…
Это было написано на стене ниже первой надписи, нацарапано на камне, хоть и неглубоко. Берни провела по буквам пальцами, зная, как пришлось потрудиться писавшему.
— Ну, что скажешь, теолог? — спросил Том.
— Источник тот же, — ответила Берни. — Писание, Песнь песней.
— Наизусть знаешь?
— Знаю, — спокойно сказала она.
— Ветхий Завет, — проворчал Том. — Огонь и сера, да? Господь мечет молнии, насылает саранчу, карая грешников?
— Песнь песней — поэма о любви, — возразила Берни, желая на этом закончить дискуссию, не признаваясь, что долгие годы живет этими стихами. Одно время могла читать только их, ибо лишь они отражают глубину ее любви и страдания.
— По-моему, не похоже на любовную поэму, — заметил он. — Скорее, предупреждение. — Она смотрела на стену, по-прежнему касаясь букв пальцами. — Не согласна?
— Я этого не говорю. Любовная поэма может служить и предупреждением, и иносказанием. Сам подумай.
Он промолчал, она вспыхнула. Можно
— И предупреждение бывает любовной поэмой, — сказал Том после долгой паузы. — Во всяком случае, для Бернадетты Салливан и Томаса Келли. Предупредительные колокола постоянно звонят. Слышала, что вчера вечером было?
— Нет. А что?
— Я сегодня встал рано, пришел сюда до рассвета. Нашел Джона на берегу за работой. Оказывается, лабиринт строит. Я говорю, предки-каменщики наверняка перед ним шляпы сняли бы, а он шутки не принял, был не в том настроении.
— Почему? Что случилось?
Том покачал головой.
— Сначала он не хотел рассказывать, потом понял, что я не отстану, пока не признается, и объяснил. Как я понял, они с Хонор пошли в кино на пляж в Хаббард-Пойнт. — Он бросил на нее взгляд, проверяя, помнит ли она. Разумеется, помнит, стараясь сохранять спокойное выражение на неподвижном лице.
— И очень хорошо, что пошли.
— В тот год, когда они с Хонор стали встречаться, мы все на пляж в кино бегали. Помнишь?
— Это было очень давно, — сурово заметила Берни.
— Слышу голос монахини.
— Я и есть монахиня.
— Будто я когда-нибудь смогу это забыть.
— И что с ними случилось? — спросила она.
— По словам Джона, отец Питера сделал какое-то замечание, и Реджис на него набросилась.
— Набросилась? — ошеломленно переспросила Берни.
— Да, — кивнул Том. — Джон говорит, из себя вышла. Он за нее боится. Хонор ему не позволяет с ней поговорить.
— А сама что говорит?
— Ну, по-моему, Джона винит за вчерашнее и за все остальное. Хуже того — он сам себя обвиняет. Мне его вид не понравился.
— Что же ты о нем думаешь? — Берни смотрела на надписи на стене, вспоминая одиноко сидевшую в монастырской церкви Хонор.
— Он хочет поговорить с Реджис, закончить задуманное, — сказал Том. — Насчет остального точно не знаю. По-моему, собирается уезжать.
— Куда? — Сердце Берни заколотилось при мысли о новой разлуке с братом.
— Неизвестно. Думает, что доставил слишком много страданий Хонор и девочкам. Я, кстати, спросил, не его ли рук это дело, — взглянул он на исцарапанный камень.
— Нет, — твердо объявила она.
Том пожал плечами.
— Он говорит, что был далеко, когда появилась первая надпись. Я стараюсь понять, один ли человек сделал обе.
— И что думаешь?
— Ну, как ты сказала, источник тот же. Стало быть, автор знаком с Песнью песней. Слова нацарапаны печатными буквами, трудно заметить разницу в почерке. Впрочем, есть кое-что. — Том указал на новую надпись, оглянулся на Берни, поманил к себе. — Я не кусаюсь.