Пещера Трёх Братьев
Шрифт:
Убейтур приказал младшим идти «как позвонки в хребте»: сородич за сородичем. «Почему Крыса не кричит, не жалуется, не плачет? Испугалась? Не похоже, чтоб очень. Наши крутени вопили бы не переставая… А эта молчит, хотя язык и глотка на месте. Странно», – подумал он.
Пленница упрямо рассекала плечами траву.
– Как тебя зовут?
Она
– Когда дичь становится добычей – ее имя не спрашивают!
Убейтур чуть не прихлопнул ее копьем. Наглая, дерзкая, мерзкая Крыса!
Он только заметил, наслаждаясь ее беспомощностью:
– Когда ядозуб будет душить тебя в своих могучих жильях – вспомни, чью пещеру занял твой род!
Девчонка сразу остановилась. К радости Беркутов, страх ожил на ее лице и зрачки заметались в повальном испуге. А шрам слегка побагровел.
– Водяные Крысы никогда не жили в пещерах! – заметила она глухо. – Как завещал Предок, они строят дымоставы на берегу Озера Белых Птиц. Большая Вода снесла шалаши, а потом съела почти все озеро. На озере есть остров: там живут Утки и Селезни. Когда Большая Вода съела озеро, Селезни сели в глубокие бревна – и сказали: «У нас погибли все матери, остались старухи и глупыши; дайте нам жен! За этой долиной есть Опушка Серых Кроликов: там наши полуродичи». И Селезни стали гнаться за нами – и убивать нас…
Она всхлипнула совсем по-крысячьи и, развернувшись, молча двинулась вперед.
А Убейтур рванулся за ней. Побелевшими пальцами он занес копье!
– Ты сказала – род Кролика? За этой доли-ной?.. Значит, есть другая тропа, где нет ядозубов?! И Крысы будут ждать нас у Кроликов, в засаде, да?
Он схватил ее за плечо и швырнул в гущу полеглой травы.
– Мы убьем тебя прежде, чем Крысы успеют выщипать нам перья!
Увидев над собой вознесенное острие копья, девчонка завизжала, да еще как! На всю долину и до еловых
Чун глядел на нее с восхищением, а Рик заткнул уши.
– Не-е-ет! – верещала Крыса, суча свободными от потяга ногами. – Нет другой тропы! Сами бежали от Селезней, как от лесного огня! И Кролики нас не пустили! И еще они сказали, что Большая Вода унесла мертвую Беркутиху, и род Беркута погиб на летней кочевке, а пещера их пуста.
– И ядозубы вас не тронули?
– Они ушли из своих нор. Большая Вода выгнала их!
Убейтур опустил копье.
– Встань, – сказал он, оглядываясь. – Трава поднялась – и ядозубы вернутся.
Заметив, как неловко она пытается подняться, он достал из-за пояса кремневый нож с рукоятью из оленего рога, оплетенного жилами, и перерезал узел.
Только сейчас он увидел, как затекли ее кисти: красно-бурые, что ноги у молодого аиста.
– Иди вперед. А про копье – помни.
– Брат! – позвал Рик, еле успевая за широкими ногами охотника. – Чун есть хочет.
«Хитрец! – не сдержал охотник усмешку. – Все на брата сваливает».
Возле поваленного дерева Убейтур решил сложить крылья: все устали.
– Огня нет, – сказал он братьям. – Горючий камень остался в пещере.
И почувствовал, что очень голоден. И у братьев, конечно, тоже свело желудки. А вокруг не было даже самой мелкой дичи. Все, что отыскалось вокруг стоянки, – тушка полевой мыши, да и ту он откинул концом копья. И воды не было: в тревоге он забыл про олений желудок, с которым девчонка вышла за водой. Надо было прихватить его.
Пришлось ограничиться горьковатым луком, в изобилии росшим вокруг, да кислыми, усмиряющими голод корнями. Убейтур оставил копье, бесполезное в пустой долине, и стал глядеть, как остатки тумана втягиваются в узкое горло Ущелья Каменных Куропаток: отсюда его можно было прикрыть ладонью.
Конец ознакомительного фрагмента.