Пешки Сдвига
Шрифт:
Ещё одна машина подъехала сзади, перекрывая "Горынычу" путь к спокойному отступлению. Три оставшиеся авто - не тронулись с места, поджидая с другой стороны повреждённого участка дороги. Блокпостовцы тоже начали подтягиваться к месту неожиданной остановки кортежа, держа оружие наизготовку. Коробочка закрылась. Плотно, обстоятельно: намертво.
– Вылезай, чего сидишь?
– Рыжая открыла дверь, и вышла из кабины.
– Поговорим за жизнь, давно не виделись. Поквитаемся за вежливость, за заботу твою... Ссышь, сука?
Лихо посмотрела на неё, прикидывая, что можно сделать в этой ситуации. Мутантов,
– Выходи...
– Рыжая была уже рядом.
– Потолкуем о делах наших женских. Так сказать - с чувством, с толком, с некоторым моральным, и физическим удовлетворением.
"Придётся унижаться..." - Безэмоционально подумала блондинка. Чётко понимая, что пространными извинениями, пусть даже изложенными высоким штилем, с трагическим заламыванием рук, показывающим, насколько Лихо сожалеет о своей тотальной ошибке - дело не поправишь. Рыжая захочет чего-то более весомого, зримого, паскудного...
Придётся унижаться. Путей для бегства - практически нет. При первых же признаках активного сопротивления, сюда прискачет (не исключено даже, что - стуча настоящими копытами) - как минимум половина Мутантограда. И явно - не в виде болельщиков. Задействовать Алмаза с Шатуном - было чересчур соблазнительно, но чревато: уже озвученными на первом блокпосту, последствиями. Придётся потерпеть - ползать на коленях, целовать рыжей ноги, умолять, изображать из себя ничтожество. Возможно, скорее всего - даже получить порцию физического насилия. Но Лихо надеялась, что насилие обойдётся несколькими выдранными из её головы, прядями. Главное сейчас было - выпутаться из этой идиотской ситуации в той же комплектации, в которой они заехали на территорию экс-Красноярска.
Водитель машины, которую покинула рыжая, тоже вышел из кабины, и стоял, переминаясь с ноги на ногу, словно приводя затёкшие от долгого сидения мышцы - в рабочее состояние. Всё происходящее как будто не интересовало его.
– Ты что, корни там пустила?
– В голосе рыжей проскочили первые, нетерпеливые нотки.
– Не огорчай меня, сука... Давай лучше сама.
Лихо задавила в себе, возникшее желание хлестануть ребром ладони по кадыку красотки и, глядя на Алмаза, чуть-чуть помотала головой, давая понять, что к активным действиям не приступать. Ни в коем случае. И начала вылезать из машины.
– Иди, иди...- Рыжая дождалась, когда она подойдёт, с ходу залепила ей пощёчину.
– Ну, что надо сказать при таком долгожданном свидании? Не слышу?
– Я прошу прощения.
– Громко и внятно сказала блондинка.
– Я очень сожалею о том, что произошло между нами, и глубоко раскаиваюсь в своём поступке.
– Раскаиваешься, значит?
– Мечтательно протянула рыжая.
– Только, кажется мне, что недостаточно глубоко. И никак я не могу отделаться от этого впечатления...
– Вика, время.
– Негромко сказал водитель, стоящий метрах в трёх от неё.
– Пора ехать.
– Короче, так.
– Прекословить блондину, рыжая даже не собиралась.
– Делаем так. Вы, трое - вытряхиваетесь из бибики, оставляете всё, мало-мальски ценное внутри, и шагаете из города. У меня к вам никаких претензий, так что - считайте, что удача сегодня поцеловала вас в сраку. Очень вдохновенно, очень продолжительно, и очень сладко. А эта курва - останется со мной. Нам с ней есть о чём поговорить.
За спиной Лихо щелкнул дверной замок и, рядом встал бледный Книжник. Если судить по виду - беспредельно решительный. Ещё через пару секунд, из "Горыныча" вылез Алмаз, сзади послышалось какое-то чересчур деланное пыхтение: это Шатун, изображая из себя неуклюжего вахлака, выбирался из внедорожника. Выбрался. Затоптался на месте, старательно продолжая корчить растерянного до глубины души, индивидуума. Лихо напряглась, понимая, что все её предыдущие наставления уже лежат в руинах и, команда приняла собственное решение. "Калаш" Алмаза, остался на сиденье, но дверь была распахнута настежь, и достаточно было просто протянуть руку. А уж как "дыродел", как бы сам собой, прыгает в руку "стеклорезу", находясь на некотором отдалении от хозяина: Лихо наблюдала не единожды.
– Стеклорез, дальняя дистанция.
– С неистово придурковатой улыбкой, от которой сборище вокруг них, явно утеряло толику настороженности, выдал громила.
– Марш!
Ещё на мгновение до того, как прозвучала команда, после которой, уже ничего нельзя будет исправить - Лихо начала движение к рыжей, нацелившись сграбастать её за кадык, и взять в заложницы. Судя по её, почти вольготному поведению, в здешних реалиях - она была явно не пешкой. И, иметь её рядышком с собой, в состоянии, подразумевающем немедленный переход в небытие; было нисколько не лишним. Козыри никогда не бывают лишними.
Шатун с Алмазом, нападающие первыми - это была стопроцентная гарантия того, что спустя четверть минуты, здесь можно будет регистрировать ЧП. Итогом которого, будет то - что Коммунальный мост, можно будет переименовывать в мост имени Дохлых Мутантов. До сегодняшнего дня, сбоев в этой отлаженной системе - не случалось.
Рыжей, которая только начала удивлённо раскрывать рот, пытаясь осмыслить сказанное громилой - вдруг не оказалось на траектории движения Лихо. Саму блондинку, какая-то неведомая сила, вдруг унесла в сторону и, чувствительно шваркнула спиной, о крыло "Горыныча". За миллисекунду до этого, водитель "Дискавери", безмятежно продолжавший переминаться с ноги, на ногу, вдруг дёрнулся в её сторону, превратившись в размытый силуэт.
Алмаз не успел дотянуться до "дыродела". Дверца "Горыныча" неожиданно захлопнулась, ударив его по руке и, он растянулся на асфальте, не успев сгруппироваться. Книжник просто осел возле внедорожника, держась за живот, и пытаясь схватить воздух непослушными губами.
Шатун наметил себе, в первую очередь - добраться до ближайшего мутанта, чтобы тот звучно, и бескомпромиссно, врезался головой в порожек "Дискавери". После чего, самым естественным образом - потерял бы интерес ко всему происходящему.
Ничего не вышло.
Он успел заметить, как Алмаза отсекли от машины, как перекосилось лицо Книжника, получившего явно шокирующий удар. В следующий миг, он скорее почувствовал, чем увидел возле себя опасность.
Следующие два удара по корпусу были жёсткими и отточенными. Шатун ошарашено крякнул, пытаясь уйти в защиту. Низкий болевой порог сыграл свою роль: другой бы, на месте громилы, уже валялся бы, как минимум - в нокдауне. Шатун понял, что они уже проиграли: что инициатива упущена безвозвратно, но машинально продолжал делать то, что делал всегда, при нападении. Он ударил. Вложившись по максимуму.