Пешки
Шрифт:
— Мы можем отдать вам технологию более эффективной выплавки руды, — сказала Энн. — Но лично я не могу сказать — малоэффективно ваше производство или нет. Здесь надо учесть кучу параметров — от состава и количественного содержания руды до конструкции ваших плавильных печей. Если для вашего отца шахты и другие цеха не являются секретными объектами, мы с удовольствием посмотрим и скажем более точно.
— Производство закрыто для показа, — сказал Тадеус и плотно, до состояния бледной обескровленной полоски сжал губы. — Но я в ближайшее время переговорю с отцом, уверен, он подумает, как воспользоваться вашим предложением.
— Ну что же, будем ждать, — отозвался Рос
— Смотрю, мясо чарусов пришлось вам по вкусу, — улыбнулся наследник.
— Это которых мы на подходе к замку перебили? Они должны были превратиться в кашу!
— Так и было. Тем не менее то, что осталось от них после вашей работы, приобрело чрезвычайную мягкость. Почти вся партия была разобрана нашими заведениями, сразу же. Обычно чарусы довольно жесткие, — Тадеус улыбнулся. — А почему вы не взяли хотя бы пару туш с собой? Вы имели полное право на всю добычу.
— А зачем? — Рос повел бровью в некотором удивлении. — Мы вполне можем себе позволить не подбирать подножный корм — к нашим услугам, не постесняюсь это сказать, огромное количество таверн, где можно плотно поесть без особого ущерба для кошелька.
— Да и с приготовлением возиться — это совсем для любителей, — поддержал Дем. — В конце концов, здесь мы как на курорте, по крайней мере, я, — он обвел взглядом остальных. — А что? У кого-то была личная прислуга до экспедиции? Или хотя бы синтезатор, моделью выше среднего? Как по мне, еда здесь божественна.
— Дем, давай не будем, — обрезал его Фурри. — Тадеус, у меня есть небольшой вопрос к вам. Почему вы так трепетно относитесь к хищникам? Предыдущие дипломаты не имели успеха, я так понял, лишь по этой причине.
— Причина была одна — глупость Толли, — с досадой в голосе сказал наследник. — Они выжгли все, что им встретилось на пути, и это было неправильно. Но они УЖЕ это сделали. Толли раб своих сиюминутных эмоций. Я бы выдавил из посланцев побольше. Впрочем, это уже сделали крестьяне, которые закреплены за городком Толли.
Несколько неожиданное заявление: элита была в курсе того, что творится у них за спиной. Исследователи привлекли более сговорчивых крестьян, ведь подробную информацию от аборигенов получить надо. Но чтобы это происходило с полнейшего одобрения правящей верхушки, которая не далее как вчера бесновалась от каких-то двадцати километров вырубленной и выжженной (но новой!) тропы… Зарубку Энн и остальные себе поставили.
Хорошая мина при плохой игре — особенность не только граждан Империи. Тадеус вовсю демонстрировал отличное знание навыка. На самом деле наследника очень раздражало то обстоятельство, что какие-то крестьяне воспользовались шансом, от которого по глупости отказался Толли, а их семье и вовсе ничего подобного до этого времени не выпадало. Впрочем, лотерея — дело добровольное. Он не имел ничего против этих ребят, в некотором смысле они ему даже нравились — в почете у них были те же качества, которые он ценил в окружающих. Но что-то чуждое между ними проскальзывало. Акцент уже не резал слух, не смущала внешность, более того, единственную девушку из их числа Тадеус находил достаточно привлекательной. Но чужеродность проявлялась даже в бытовых движениях. Странное, особое, непонятное. Атмосфера отторжения не давала нормально отвечать на вопросы и поддерживать беседу, внутренний барьер упорно не хотел спадать.
— Я бы с удовольствием взглянул на вашу экипировку, — не без доли лукавства сказал Тадеус. — Это возможно?
— Хоть сейчас, — отозвался Дем.
Демиан был фанатом технологий и всего, что связано с ними. В гражданской жизни он
— С удовольствием, — отозвался Тадеус.
— Ну, тогда пойдем, — Рос поднялся из-за стола.
С виду веселая, внутри же напряженная и противоречивая компания двинулась в «Веселую вдову».
Глава 14. Сделка
Глава 14. Сделка
Ловкие пальцы монотонно перебирали внутреннюю, податливую и бархатистую ткань костюма.
— У меня нет слов. Я… Никогда такого не видел, — медленно проговорил Тадеус, находясь в легком шоке.
Демиан сиял. Да что там! Не только Дем, но и Рос, и Энн, и даже Фурри. Это было сродни гордости ребенка, который показывал свою самую лучшую игрушку. Пусть и не новую, но такую интересную!
— … Вы серьезно говорите, что этот доспех защитит от клинка или даже меча?
— Не совсем, — ответил Рос. — Внешний слой поглотит часть удара, но только часть. Все зависит от силы. Ваши чертовы тентакли на болоте разорвали трех наших бойцов. Костюм их не спас.
— Наш народ всегда выручали ловкость и реакция, — сквозь зубы, словно о чем-то запретном проговорил Тадеус. — И мы знаем, что к болотам лучше не подходить вообще, ни рядом, ни через них. На то и существуют тропы. Мне очень и очень интересно — почему крестьяне лорда Толли об этом не рассказали?
— Может быть, потому что они не ходят за пределы городка без сопровождения? — Демиану все казалось логичным.
Если обычным людям, мягко говоря, до лампочки, что происходит за стенами города, в дикой природе, откуда у них эти знания? В 14–16 лет будущий член общества определяется, что ему по душе — и даже если он и знал что-то из общей базы, пригодился ли ему этот массив, который не был ни разу использованным на практике? Механизмы человеческой памяти, как правило, одинаковы и неизменны.
Дем вспоминал себя в школе — сейчас бы он не смог повторить ни одной теоремы, а ведь прошло немногим более 10 лет. Если структура начальных представлений о мире оставалась неизменной многие десятилетия, то сама функция применения — кардинально отличалась. Цель образования в Империи — не впихнуть как можно больше, но натренировать мозг к образованию нейронных связей, разогнать, ну и, естественно, выявить наиболее сильные стороны мышления и психической составляющей, чтобы эффективно задействовать возможности. Но и как любая другая система, в которой не последнюю роль играет человеческий фактор, эта давала сбои. На той же Вентре в трущобах многие не могли выбиться со дна социума. Причин всего две: призрачная возможность выбора и банальная человеческая лень, которая так и осталась глобальной проблемой. Как и двигателем прогресса.