Песнь ледяной сирены

Арнелл Марго

– Здесь тебе ничто не угрожает. Здесь ты можешь навсегда остаться со мной.

На нее вдруг снизошло блаженное, сладостное умиротворение. Усталый разум мягким облаком окутал покой. Тонкие ветви звенели на ветру, наполняя лес хрустальной музыкой. Духи зимы (и почему она их раньше боялась?) кружились, смеясь, и она охотно делилась с ними своим теплом, ведь ее так учили – помогать тем, кто в этом нуждается.

Сердце Сольвейг в экстазе застучало быстрее. Сомнение на миг затмило восторг и предвкушение. Что ей здесь делать? Она взглянула на прекрасную незнакомку и прочитала ответ в ее глазах. Быть свободной. Быть счастливой.

Делать то, что она умеет лучше всего.

Сольвейг ткала паутину звуков, опутывая ею искрящийся на солнце стеклянный лес. Она танцевала вместе с духами зимы, баюкая на плече самое драгоценное свое сокровище – скрипку.

Лишенная боли.

Легкая, как перышко.

Глава десятая. Скрипачка стеклянной чащи

Все карты розданы, помощи, как оказалось, ждать неоткуда, а потому Эскилль и Аларика решили рискнуть и отправиться прямиком к Сердцевине. Он заступил в очередной патруль, отчитавшись перед капитаном, что нашел напарника на замену. А в Ледяном Венце его уже ждала она – красноволосая красавица-серафим.

Странности начались с первой же преодоленной метки на стеклянном стволе безлистного дерева, которая на карте была обозначена буквой «с». Сердцевина.

– Смотри, – хмуро сказал Эскилль, указывая на оберег, который он носил на груди поверх «кокона».

Тонкий ледок сковал края оберега и постепенно пробирался к середине. Ахнув, Аларика приспустила плечо своего «кокона». Эскилль по-джентльменски отвел взгляд, но успел заметить: в стремлении защититься от духов зимы огненный серафим пошла дальше. Охранными были ее татуировки, выведенные чем-то серебристым на коже. Эскилль уже начал понимать характер самопровозглашенной охотницы на исчадий. Он не удивился бы, узнав, что серебристыми чернилами были их сгоревшие до пепла останки.

Охранных татуировок метаморфоза Сердцевины стороной не обошла – они, как и оберег Эскилля, подернулись инеем.

– На ощупь как лед, – изумленно шепнула Аларика, трогая их кончиками пальцев.

– Мы входим в обитель духов зимы… или даже ее Хозяина. Охранная магия ослабевает.

Аларика зябко передернула оголенным плечом и торопливо натянула на него «кокон».

– Как думаешь, может ли в Сердцевине ослабнуть наше Пламя? – почему-то шепотом поинтересовалась она.

С одной стороны, с трудом верилось во что-то подобное – особенно, если речь шла о его Пламени. С другой… Никто не знал истинных границ возможностей Хозяина Зимы, заморозившего целый остров.

Эскилль часто мечтал о возможности прожить жизнь – или хотя бы ее часть – без огненной стихии. Идея казалась соблазнительной… но только не в Ледяном Венце.

– Надеюсь, нет.

Аларика лишь усмехнулась.

По предполагаемой Сердцевине они шли уже с полчаса, но им не встретилось ни одного духа. Удивительно, если учесть, что их обереги были проморожены насквозь и наверняка утратили свою силу.

До ушей Эскилля донесся какой-то звук. Он оставил пометку на карте и осторожно двинулся в том направлении. Аларика бесшумно скользила за ним. Постепенно роняемые в мертвую тишину леса звуки сложились в музыку, прекрасней которой Эскилль не слышал никогда. Он остановился, завороженный, будто одурманенный. Аларика застыла рядом, ее рука, что инстинктивно потянулась к луку за спиной, на полпути замерла.

– Скрипка, – пораженно сказал Эскилль.

Его мама

раньше играла, когда была в приподнятом настроении. Волшебные звуки, которые рождала скрипка, навсегда остались для него памятью о чудесных, не омраченных драмами, годах его детства. Чем взрослее он становился, тем реже в его доме звучала чарующая мелодия. Эскилль как-то спрашивал у отца, играет ли мама. Не удивился, услышав, что после пожара скрипку в руки она так и не взяла.

– Это точно не исчадие льда, – с нервным смешком заметил он.

– Дух зимы, играющий на скрипке? – Меж бровей Аларики залегла озадаченная морщинка.

Эскилль качнул головой. Такого просто не могло быть. Да, духи зимы отчасти осязаемы (хоть и лепят свои тела изо льда и снега), и куда разумнее и хитрей исчадий… Но не до такой степени, чтобы настолько виртуозно играть.

Осторожно ступая, Эскилль огибал одно дерево за другим. Шел, ориентируясь на звук, пока не увидел самое прекрасное создание на свете.

Скрипачка в легком платье, тонкая и хрупкая, с копной снежно-белых волос, то перебирала струны пальцами, то нежно касалась их смычком. Изящный инструмент казался продолжением ее тела – так гармоничен был их союз. Вся во власти музыки и рождаемых ею чувств, она скользила в танце меж деревьев, словно пропущенный через стеклянный гребень волосок. Поднявшись на носочки, совершила пируэт. Она напоминала Эскиллю балерину в хрустальной шкатулке, что матери когда-то подарил отец.

Скрипачка словно играла на струнах, запрятанных глубоко в сердце, заставляя его сжиматься и биться мелодии в такт. Весь мир сузился до стройной фигурки, идеального дуэта – девушки и ее скрипки. Он был готов подарить ей оба мира, лишь бы музыка не кончалась.

– С ума сойти, – прошептала Аларика.

И ее пленила музыка, разлившаяся по стеклянной чаще. Или это была магия самой скрипачки?

– Это не дух зимы, – тихо сказал он.

– Пока – нет.

Эскилль вздрогнул.

Как и любой житель Атриви-Норд, он с детства слышал истории о людях, что потерялись в Ледяном Венце. Они блуждают по лесу, выбиваясь из сил и с каждой минутой все больше замерзая. Медленно забывая, кто они есть. И чем меньше они помнят, тем стремительней теряют телесную оболочку. Рано или поздно они становятся свитой Белой Невесты – ветрами, что воют в щелях. Что ищут то, что потеряли… и никак не могут отыскать.

Стало ясно – осторожность была излишней. Незнакомка не видела ничего вокруг. Она словно спала с открытыми глазами, поглощенная звуками скрипки, что пела в ее руках. Эскилль звал незнакомку, но она не слышала, попытался коснуться ее руки, но она в танце от него ускользнула. Иней ажурным кружевом прикрыл обнаженные плечи скрипачки – духи зимы пытались по капле выпить из нее тепло. Однако и холода она не ощущала. Улыбалась так блаженно, как может улыбаться лишь тот, кто узнал, что такое – истинное счастье.

– Она давным-давно должна была замерзнуть насмерть, – нахмурившись, сказала Аларика.

Чей-то голос произнес, заставив их обоих вздрогнуть:

– Она – ледяная сирена.

Они развернулись одновременно. Эскилль – выхватывая меч из ножен, Аларика – натягивая тетиву. Не успел он толком разглядеть вторую незнакомку, как она… переменилась. Развоплотилась, став брошенным в воздух снежным конфетти, чтобы мгновением спустя стать снова человеком.

– Дух зимы, – с ненавистью произнесла Аларика.