Песнь ледяной сирены
Шрифт:
Впрочем, это Эскилль прекрасно знал и без него. И все казалось логичным: близость Ледяного Венца, а с ним – и близость исчадий льда и вероломных духов зимы. Но люди жили рядом с зимними тварями и ветрами всю свою жизнь, поколение за поколением, и знали, чего от них ждать. Ничто не могло заставить обычного горожанина – не охотника, не стража, не лесоруба – по собственной воле выйти за пределы Атриви-Норд. За детьми следили пристально, да и стражей у городских врат и патруль за их пределами никто не отменял. Перед лицом такой
Но во всем происходящем Эскилль заметил одну очевидную странность: около полугода назад исчезновения людей участились. И это настораживало.
Под некоторыми записями о пропавших Эскилль нашел краткие отчеты стражей. Так, Арнульф Хольте утверждал, что был последним, кто видел исчезнувшую месяц назад Марту Фредриксен. Марта точно не была одурачена духами: стоящий на страже Хольте остановил знакомую, чтобы за беседой скрасить время караула. Если верить записи, разговаривала Марта с ним неохотно и вообще казалась очень расстроенной. Но это была она, а не пурга-пересмешница, которая притворилась ею. Обратно Марта не вернулась: тем же вечером встревоженный мрачным настроением знакомой Хольте наведался к ней домой. Не вернулась она и месяц спустя.
Похожая запись принадлежала Оге Скоглунну. Он стоял в патруле, когда увидел пивовара Оддбьерна Янсена в сосновом лесу. И шел тот в сторону Ледяного Венца. Скоглунн окликнул его, спросил, что тот делает так далеко от города. Ответа не получил и, как истинный огненный страж, попытался убедить Янсена свернуть с опасного пути. За что был не только осыпан ругательствами, характерными для обычной речи Янсена, но и получил сильный удар толстой палкой по лицу. Очнувшись, Скоглунн не обнаружил рядом пивовара. К счастью, как и духов зимы.
Оскорбленный, он «нанес визит» Янсену, чтобы «попытаться понять причину его странного поведения». Как оказалось, больше пивовара не видел никто.
Влетев в кабинет капитана, Эскилль с порога выпалил:
– Некоторые из исчезнувших точно не могли быть одурачены духами зимы. Они говорили со стражами…
– Знаю.
– Но ты…
– Честно говоря, я думал, ты забросишь эту идею. Перегоришь.
Капитан ухмыльнулся, найдя в собственных словах иронию. Эскилля она, однако, не порадовала и не впечатлила. Глядя на него, отец тяжело вздохнул.
– Ты не думал, что они по собственному желанию уходят в Ледяной Венец?
– Чтобы стать пищей для духов? – фыркнул Эскилль. И по потемневшему лицу отца понял все. – Хочешь сказать, они делают это осознанно, чтобы свести счеты с жизнью?
– Марта – бедная душа, всего пару месяцев назад похоронившая супруга. Ни мужа, ни детей. Может, она думала, что ей не для кого жить? Дочку Харалля недавно сгубила лихорадка…
Эскилль мотнул головой.
– Нет.
– Знаю, это сложно принять…
– Я не об этом. Даже если предположить,
Эскилль говорил о священном Обряде Пепла в Фениксовом море и отец его, разумеется, понял. Наверняка ушедшие близкие Марты и Харалля, для которых море огня по традиции стало погребальным костром, верили, что однажды их души вернутся в этот мир в новом воплощении… Так отчего же им самим в это не верить? Как они могут позволить слугам и детям Хозяина Зимы украсть тепло из их тела, предав свою веру, предав огонь?
Капитан пожал плечами.
– Некоторые из нас вольны не только строить свои жизни, но и выбирать свою смерть.
Эскилль не был уверен, что понял то, что капитан вкладывал в эту фразу, и все же кое-что в словах отца заставило его задуматься.
Зацепка, конечно, слабая, но почему бы не проверить? Эскилль вернулся в архив, заставив рыжие брови Вигго вопросительно взлететь, и перечитал журналы стражи. Выписал имена исчезнувших, а потом сверился с городским архивом. Он действительно нашел некую закономерность – но не ту, которую искал.
Почти каждый из пропавших за пределами Атриви-Норд людей незадолго до исчезновения потерял близкого человека. Мужа, отца, сына, дочь… Неужели отец прав? Эскилль отказывался в это верить. Отказывался верить в слабость духа людей, чьи тела закалены вечным холодом. Отказывался признавать, что их вера в святую силу пламени мертва.
Вечером был новый патруль, и Эскиллю пришлось сосредоточиться на собственной осторожности, а значит – прогнать на время мысли о горожанах Атриви-Норд, которые исчезли где-то в лесу или снежных пустошах Крамарка.
Но вернуться к ним пришлось.
Эскилль отчего-то решил, что, поправившись, Бия уедет как можно дальше от Атриви-Норд. Как можно дальше от холодящих кровь воспоминаний. Но Бия была здесь – на границе между еловым лесом и Ледяным Венцом.
Новое платье, как и в прошлый раз, подрано, в побелевшей руке – кинжал. На лице корочкой застыли слезы, а в васильковых глазах, что смотрели в небо – страх.
Казалось, вендиго, упустивший свою жертву, ее все-таки настиг.
Глава девятнадцатая. Хрустальный голос сирены
Подарки от духов зимы, желающих получить причудливые наряды – и непременно красивее, чем у других – не заканчивались. Хрустящее, словно ледок на ведре с водой, сахарное печенье (Сольвейг догадывалась, что выпекли его из снега, но все равно с удовольствием съела свою часть десерта, а вторую протянула Дагни), бусы из льдинок, хрустально-ледяная тиара, браслет из тончайшего ажурного серебра, которое слишком сильно напоминало иней. И только один дух зимы – хрупкая поземка-скиталица – догадалась спросить: