Песнь молодости
Шрифт:
Вскоре все затихло. На вокзал как будто опустилась глубокая зимняя ночь. Стоявшие на перроне полицейские выстроились двумя колоннами до самого здания вокзала. Плетки исчезли, и вместо них появились белые дубинки.
Послышался гудок паровоза. Полицейские вытянулись по стойке «смирно». К ним подстроились жандармы.
Вокзал замер, как при встрече самого императора.
Услышав, что прибыл поезд, люди, загнанные в душный и вонючий зал ожидания, зашумели. Раздались возмущенные голоса:
— Кто же прибыл в конце концов?
— Самого Чан Кай-ши так не встречали!
— Тихо!
— Дружественные войска?.. — Люди не решались смотреть друг другу в глаза.
Вот что происходило на китайской земле: из вагонов подошедшего поезда стали высаживаться японские солдаты — низкорослые, вооруженные до зубов, с красными погонами и в больших ботинках, самоуверенные и наглые. Они построились и, высоко подняв головы, твердым шагом проследовали в город, неся на себе пулеметы и винтовки. Холодно поблескивали штыки. «Охраняли» их китайская полиция со своими жалкими дубинками да жандармы, вооруженные маузерами.
Японские войска с видом победителей широким шагом проходили мимо перепуганных китайских полицейских. Томившиеся на вокзале люди затаив дыхание смотрели на японские погоны и знамя с ярко-красным кружком… В их глазах был гнев и тревога. Японцы без единого выстрела заняли Северо-Восток. А теперь они и в Бэйпине — городе древней китайской культуры, — и никто не противодействует им!
Когда мимо них проходили первые ряды японцев, вытолкнутые наружу Ли Хуай-ин и Хуан Мэй-шуан в страхе подались обратно в зал. Хуан Мэй-шуан то затыкала нос платком, то размахивала перед лицом сумочкой. Ли Хуай-ин, сжав брови, смотрела на незваных пришельцев. На сердце ее лежала огромная тяжесть. В толпе поднялся ропот:
— Что же это такое? Конец, видно, Бэйпину: столько японцев прибыло!
— Разве вы не знаете? Север хочет быть «автономным». Его по дешевке продал Хэ Ин-цинь, когда был здесь.
— Черт побери! Китайцы держат себя как дети. Будто японцы — провались они пропадом! — наши предки.
— Братцы, да ведь это же китайская земля, а не японские острова! Как выйдут на проспект Дунчаньаньцзе, так надо их бить!
— Молчи! Головы не жалко! Убьют ведь!..
В толпе по-разному реагировали на событие. Некоторые лишь наблюдали за японцами, терпеливо дожидаясь, когда те пройдут и их выпустят. Но большинство открыто высказывало свое возмущение. В тот момент, когда проходил очередной отряд, жандарм, не осмеливаясь громко крикнуть, зашипел на людей, выпучив глаза:
— Замолчите! Тише!
Но в зале со всех сторон раздавались возмущенные голоса. Ли Хуай-ин, не отрываясь, смотрела, как за широкими окнами непрерывным потоком идут японцы. Вдруг кто-то дотронулся до ее плеча. Она обернулась и увидела Дэн Юнь-чуаня — студента с факультета родного языка и литературы, ее земляка из провинции Цзянси. Весь взмокший, он протиснулся к ней.
— Ты видишь?.. Как ты попала сюда?
— Ли Хуай-ин показала на Хуан Мэй-шуан и сердито проговорила:
— Встречаем одного человека. А ты?
— И я тоже — тетку. Она должна приехать с Северо-Востока. — Дэн Юнь-чуань наклонился к уху Ли Хуай-ин. — «Королева
— Газеты читаешь? — усмехнулась Ли-Хуай-ин.
— Нет. Так спокойнее, — ответил Дэн Юнь-чуань, слывший примерным студентом.
Хуан Мэй-шуан волновало другое: почему нет Лю Вэнь-вэя?
С Лю Вэнь-вэем они вместе учились в Фуданьском университете в Шанхае и полюбили друг друга. Потом он уехал учиться в Японию, а Хуан Мэй-шуан перешла в бэйпинский университет «Фужэнь». Она ждала его три года, целых три года! Как ей хотелось выйти замуж за этого богатого буржуйского сынка! В Японии он изучал политические науки и по возвращении мог сделать блестящую карьеру. Как бы они жили! В доме обстановка была бы не на японский, а на европейский лад. Но вот его нет. Проклятые японцы заняли весь состав! Конечно, он должен был приехать на этом поезде. Мысли путались в голове Хуан Мэй-шуан. Вдруг она вздрогнула и впилась глазами в человека, прошедшего мимо них в рядах японцев.
— Он!.. Приехал! — подпрыгнула она от радости и побежала вдогонку.
Это было настолько неожиданно, что жандармы даже не успели задержать ее. Лю Вэнь-вэй в модном костюме европейского покроя шел в группе так же, как и он, одетых японцев, среди которых выделялись высокопоставленные военные чины. Хуан Мэй-шуан подлетела к нему, схватила за руку и очаровательно улыбнулась:
— Вэнь-вэй, здравствуй!
Лю Вэнь-вэй остановился. Японцы — тоже. Миловидная китаянка оказалась в центре внимания.
— Вэнь-вэй, а я тебя так давно жду! Ты, ты… — она с изумлением и страхом посмотрела на японцев.
На чистом, несколько вытянутом лице Лю Вэнь-вэя, появилось выражение тревоги, когда он увидел, что Хуан Мэй-шуан задержала японцев. Он кивнул ей, торопливо повернулся к японцу в штатском и что-то сказал ему по-японски. Тот расплылся в улыбке, показав золотые зубы, закивал головой. У Лю Вэнь-вэя отлегло от сердца. Японцы прошли вперед. Лю приблизился к Хуан Мэй-шуан и стал что-то тихо говорить ей. Они пошли следом за японцами.
Ли Хуай-ин оказалась забытой. Она видела, как Хуан Мэй-шуан вместе с японцами вышла из вокзала. Ей было не по себе. Хотелось уйти, но полицейские еще никого не выпускали. В эту неприятную минуту Дэн Юнь-чуань пристал еще к ней со своими нудными разговорами.
— Ты последнее время не видела Линь Дао-цзин? На днях она несколько раз приходила ко мне, говорила о том, о сем. По-моему, все-таки жалко ее: холода наступили, а она ходит еле одетой. И еще мне было жалко ее в тот раз: помнишь, когда она подверглась нападкам того прохвоста. Ведь и ты ей помогала?
— Да, сидя за книгами, ты только поглупел! — рассмеялась Ли Хуай-ин. — Не такая уж она жалкая, как ты думаешь. У нее есть своя цель, есть голова на плечах. Они собираются выступить против… — Ли Хуай-ин, сжав губы, показала на последнюю колонну японских солдат. — А ты, дурак, только и думаешь про стихи да про цитаты!
Дэн Юнь-чуань утвердительно закивал головой:
— Правильно! Ты открыла мне глаза. — Он зашептал Ли Хуай-ин на ухо: — Она делает только вид… Вот хитрая! — Дэн Юнь-чуань прищурился и улыбнулся.