Песнь молодости

Мо Ян

— Ты раньше была какая-то грустная и нелюдимая. Верно ведь? А сейчас совсем другая.

Дао-цзин была удивлена подобным вопросом.

— Вот странно, откуда ты знаешь, какой у меня был раньше характер. Мы с тобой только начали работать.

— Да, ты, конечно, удивляешься. Это естественно. Я давно слышал фамилию Линь Дао-цзин. Еще когда учился в школе, я часто бывал у своей тетки. Моя двоюродная сестра тогда дружила с тобой и много мне рассказывала о тебе. Она говорила, что о тебе можно книгу написать. Я не думал, что ты и есть та Линь Дао-цзин. Только

сегодня вот Ли Хуай-ин проговорилась.

— А как звать твою сестру?

— Чэнь Вэй-жу.

— А-а! Как она поживает?

— Она умерла.

— Что ты говоришь! Отчего?

— Покончила с собой…

Слова Хоу Жуя болью вонзились в сердце Дао-цзин. Она вспомнила свою неразлучную подругу детства — чернобровую красавицу Чэнь Вэй-жу. Медленно повернув голову к Хоу Жую, она спросила:

— Как же так? Ведь она вышла замуж за богача?

Послышался скрип ботинок полицейского. Хоу Жуй тотчас же непринужденно обнял Дао-цзин.

— Ее муж завел себе «новую радость», и сестра с горя отравилась, оставив двух детей. Тяжелая история… Это произошло в прошлом году…

— Да, я на самом деле была такой, как тебе рассказывала сестра. Но и сейчас я стала не намного лучше. Не помню, как я удержалась от слез, когда Чжан Лянь-жуй отвернулась от меня… — Дао-цзин схватила Хоу Жуя за руку. — Хоу Жуй, дорогой товарищ, знал бы ты, как мне трудно!.. Никого нам в помощь не присылают, студенты не верят мне, ругают. Да тут еще контрреволюционеры распоясались… И Ван Сяо-янь вот… Хоу Жуй, помогай мне, иначе я не выдержу.

— Да, трудно. Но ты, Лу Фан, выдержишь. В этом я не сомневаюсь, — тихо сказал Хоу Жуй. — Кстати! — торопливо добавил он. — Я знаю: у тебя наверняка нет денег. У меня немного осталось. Возьми себе, я обойдусь.

Дао-цзин за целый день съела только две лепешки. У нее не оставалось ни гроша. Помощь товарища была как никогда более кстати. Она ответила Хоу Жую долгим благодарным взглядом.

Глава двадцать седьмая

Полуденное зимнее солнце бросало свои слабые лучи. Ван Сяо-янь со стопкой книг понуро брела домой мимо парка «Цзиншань». Вдруг откуда-то сбоку вынырнул Дай Юй.

— Янь! Куда? — скривил он губы в улыбке.

— Ты? Где ты целую неделю пропадал? — удивилась Сяо-янь и покраснела. Сердце у нее забилось.

Дай Юй пошел рядом с ней, касаясь ее руки.

— Ты никуда не спешишь? Поговорим?

— Пойдем к нам.

— Нет, лучше в «Бэйхай». Давно мы там не были.

Сяо-янь согласилась. Дай Юй взял у нее из рук книги, и они повернули к воротам парка.

Зимой в «Бэйхае» пустынно и холодно. Тесно прижавшись друг к другу, они сели на скамью около ограждавшей искусственное озеро парка решетки. Поблизости никого не было. Дай Юй прижал к своим губам руки Сяо-янь и уставился в ее печальные глаза.

— Янь, что с тобой? Все грустишь и грустишь! Давай скорее поженимся, и у тебя переменится настроение. Почему ты упрямишься… и молишься на свое девичество?

— Перестань ты! — резко оборвала его Сяо-янь

и отодвинулась. — Я еще не старая дева. У тебя мысли всегда работают в одном направлении. Я и сама не знаю, почему у меня эти дни такое настроение. Цзюнь-цай, ты не ошибся? Ведь Ван Чжун — плохой человек: преследует девушек, запугивает и избивает людей… Какой же он коммунист? Я не хочу, чтобы этот тип руководил мною!

Дай Юй, глядя вниз, приминал ногой увядшую траву.

— Ван Чжуна нужно покритиковать. Но ты, Янь, не понимаешь характера подпольной работы. Организация не может слишком строго контролировать людей. Как, нашла ты Линь Дао-цзин? Говорила с ней?

— Лучше не спрашивай! Ее нет в университете. Кто знает, где ее искать! — вдруг раздраженно выпалила Сяо-янь. — Не говори мне больше о ней… Ради тебя… Я, я, убедилась, что ты прав! — Сяо-янь отвернулась и удрученно стала смотреть на скованное тонким прозрачным льдом озеро.

— Сяо-янь, ты заблуждаешься. Разве может называться коммунистом тот, кто руководствуется в работе одними личными отношениями? Как так ее нет в университете? Ты это нарочно выдумываешь! Она не только здесь, но и ведет активную работу! Ее группа стала тянуть на свою сторону отсталых, например Ли Хуай-ин. Все они попались в ловушку. Их ввели в заблуждение фальшивые лозунги отпора Японии, спасения родины и создания Единого фронта. Это не иначе, как дело рук Линь Дао-цзин. Неужели ты не понимаешь, какую опасность представляет ее деятельность? Ты безответственно слушаешь, как они сбивают с толку честных людей.

— А я не вижу вреда от такой деятельности, — глухо ответила Сяо-янь. — Цзюнь-цай, а может быть, тебя ввели в заблуждение? По-моему, чем дальше, тем больше ты противоречишь себе. Каждый раз я жду встречи с тобой… боюсь. Мне так тяжело… — Сяо-янь опустила голову и начала теребить полу пальто. Ее слезы упали на пожелтевшие от табака пальцы Дай Юя.

Дай Юй достал сигарету, щелкнул зажигалкой и торопливо стал курить, откинувшись на спинку скамейки.

Оранжевое солнце медленно скрывалось за окутанными дымкой Сишаньскими горами [134] . Дай Юй резко швырнул в сторону окурок и повернулся к Сяо-янь:

134

Горы к западу от Пекина.

— Должен предупредить самым строжайшим образом: ты забыла о политической бдительности, не различаешь, где правда, а где ложь, не имеешь представления об организации. Ты губишь себя. Я всячески стремлюсь помочь тебе, защищаю, проявляю заботу, а ты платишь тем, что подозреваешь меня. В чем дело? Не веришь мне — иди к этой изменнице Линь Дао-цзин и имей с ней дело! Что такое Единый фронт? Это насквозь ошибочная капитулянтская политика. Просить прощения у врага, протягивать руку милитаристам, бюрократам и капиталистам — вот к чему клонят Линь Дао-цзин и ей подобные. И ты поверила им, Янь? Ты губишь себя!