Песнь молодости
Шрифт:
Юй Юн-цзэ посмотрел на нее своими маленькими глазками и долго ничего не мог сказать. Вдруг его лицо побледнело, губы свела судорога. Уронив голову на стол, он разрыдался. Он рыдал не столько от оскорбления, сколько от ревности.
«Она… Она стала такой жестокой, такой жестокой!.. Конечно, влюбилась в кого-то!» — думал Юй Юн-цзэ, глотая слезы. Он полагал, что только любовь способна так изменить женщину.
После этой сцены Дао-цзин и Юй Юн-цзэ несколько дней не разговаривали. Покончив с домашними делами, Дао-цзин тут же садилась за книги и жадно читала. Она читала час, другой, не шелохнувшись, не поднимая головы, словно позабыв о гнетущей
А Юй Юн-цзэ? Несколько дней он даже не ходил в университет на занятия и целыми часами с раздражением следил за каждым движением жены. Он решил проникнуть в ее тайну. Однако, наблюдая бесхитростное поведение Дао-цзин, чувствуя ее естественность и не обнаруживая ничего подозрительного, он понемногу начинал сомневаться в обоснованности своих подозрений.
Вечером Дао-цзин с увлечением начала изучать книгу Ленина «Государство и революция», делая при этом выписки и пометки. Утомившись, она стала читать роман Горького «Мать». Прочитанное доставляло неведомую прежде радость и удовлетворение. А Юй Юн-цзэ? После своего поражения в короткой стычке, разыгравшейся недавно, ему ничего не оставалось, как приняться за древние книги. Он уселся за стол рядом с Дао-цзин и принялся за чтение. Книги, которые он одну за другой извлекал из ящиков стола, образовали довольно большую стопку. Юй Юн-цзэ увлекся и позабыл обо всем. Его мысли витали в далеком прошлом, он размышлял над высказываниями древних мудрецов.
Когда Юй Юн-цзэ устал и решил немного отдохнуть, его увлекли мечты. Он представил себя ученым с большим именем, купающимся в богатстве… Честолюбивые думы, владевшие им, вселили в него бодрость и заставили с еще большим рвением углубиться в книги.
Что же касается Дао-цзин, то она не могла усвоить множества теоретических положений и не знала, как увязать их с действительностью. Она открывала для себя новый мир, раскрывавшийся перед ней все шире и шире, и искала правду, к которой стремилась ее душа.
С этого вечера так и повелось: Юй Юн-цзэ, погруженный в прошлое, и Дао-цзин, жадно познающая настоящее, читали до поздней ночи. А когда Лу Цзя-чуань прислал ей книгу, о которой она даже никогда не слыхала, ее взгляды начали быстро меняться. Даже много лет спустя она хорошо помнила название этой книги — «Как изучать новейшую социологию». Эту книгу она прочла за ночь. В комнате было холодно. Мелкие угольные брикеты, которыми она топила, давно уже прогорели. В щели стен дул холодный ветер, но она, не обращая на это внимания, с увлечением прочла книгу до конца.
Лу Цзя-чуань прислал ей всего четыре книги, которые в духе марксистско-ленинской теории излагали общие вопросы социологии. Запершись в своей комнате, Дао-цзин, позабыв обо всем, читала их пять дней. Она сама не ожидала, какую огромную роль сыграют эти пять дней в ее жизни.
Благодаря этим книгам она поняла, почему «в домах богатых вина и мяса слышен запах сытый, а на дорогах кости мертвецов» [51] , поняла, почему погибла ее мать… Бесследно исчез ее обычный пессимизм.
51
Сборник «Ду Фу». Гослитиздат, М., 1955 г., стр. 37.
Прочитав все книги, полученные от Лу Цзя-чуаня, Дао-цзин с нетерпением ожидала,
Тогда она начала доставать литературу у Бай Ли-пин и Сюй Нина и прочла много политических, экономических, философских и художественных произведений. Такие книги, как «Анти-Дюринг» и «Нищета философии», она не понимала, но молодой задор, жажда знаний, природная сообразительность заставляли ее читать независимо от того, понимала она прочитанное полностью или нет. До возвращения Юй Юн-цзэ из деревни она читала по пятнадцать-шестнадцать часов в сутки. Она читала даже во время еды. Когда денег осталось совсем мало, она позволяла себе покупать лишь немного кукурузной муки, чтобы печь лепешки. Ей не хотелось даже тратить время на приготовление пищи. Пресные кукурузные лепешки были не очень вкусны, но, читая, Дао-цзин забывала об этом и, сама того не замечая, съедала все без остатка. Открыв этот «прогрессивный способ еды», она теперь совсем не хотела расставаться с книгой.
— Сюй Нин, объясни мне, пожалуйста: метафизика и формализм — это одно и то же? Три принципа диалектического метода применимы для объяснения закона отрицания отрицания? Почему в Советском Союзе еще не создано коммунистическое общество? Когда Китай достигнет коммунизма, какой будет наша страна?
Сюй Нин часто приходил к Бай Ли-пин и по дороге обычно заглядывал к Линь Дао-цзин. При каждой встрече она принималась расспрашивать его о том, что ей было непонятно. Сюй Нин покачивал головой и, отмахиваясь от нее, говорил:
— Дао-цзин, ты скоро превратишься в солидного книжного червя. Разве может человек вот так быстро переварить все эти премудрости? А из меня какой знаток?..
Однако сразу же после этого он очень подробно и увлекательно разъяснял ей до мелочей сложные теоретические вопросы. Дао-цзин гордилась, что имеет таких друзей. Наконец-то перед ней рассеялся беспросветный мрак, который окружал ее до этого! Радость жизни переполняла ее существо. Она, сама того не замечая, постоянно напевала что-нибудь и целыми днями, не ведая усталости, занималась домашними делами. Юй Юн-цзэ не мог объяснить себе ее поведения. Его еще больше обуяли подозрения, и он еще сильнее начал ревновать жену.
Глава тринадцатая
Дао-цзин разводила огонь во дворе, чтобы приготовить обед, когда увидела входящего в ворота Лу Цзя-чуаня. Она уронила на землю корзинку с угольными брикетами и, забыв про ярко загоревшуюся растопку, поспешно пригласила его в комнату.
— Что же ты не кладешь уголь?! Разожгла щепки — и все?
Лу Цзя-чуань с улыбкой остановился возле очага и, взяв корзинку с брикетами, начал аккуратно подкладывать их. Из трубы повалил густой дым. Дао-цзин смутилась: ей было стыдно оттого, что Лу Цзя-чуань застал ее за домашними делами. Она еще больше растерялась, когда увидела, как умело Лу Цзя-чуань растапливает лечь.
— Давно тебя не видно, брат Лу! — упрекнула она его. — Заходи в комнату, садись. Почему ты не приходил? Я так волновалась… — растерянно пробормотала она, остановившись посреди комнаты.
Лу Цзя-чуань спокойно пожал ей руку, пододвинул скамейку поближе к двери и сел.
— Ну как живешь, Дао-цзин? Я был немного занят, поэтому и не мог прийти раньше.
Дао-цзин изо всех сил старалась подавить свое волнение, но уважение к Лу Цзя-чуаню и радость оттого, что он, наконец, пришел, так и светились в ее глазах. Все еще не оправившись от смущения, она тихо сказала: