Песнь Пустыни
Шрифт:
А потому я делал единственное, что ещё мог – убивал монстра за монстром. И с каждым ударом, с каждой новой раной, с каждой молнией или поднятым щитом становилось всё тяжелее и тяжелее.
Спустя ещё две минуты я едва двигался, в голове гудело, а перед глазами всё двоилось. Лишь упрямство не позволяло сдаться и упасть.
Вновь раздался голос из-под потолка:
– Заметка номер три от двадцать четвёртого октября две тысячи сто тридцать шестого года. Субъект демонстрирует признаки усталости. Следует отметить, что в настоящий момент лимит его сил приблизительно
– Да пошёл ты! – рыкнул я. – Назло перебью всех этих уродцев.
Ответа мне не было, да он и не требовался. Я мог блефовать сколько угодно, но реальность есть реальность - и ей плевать на наши желания.
Я пнул очередного уродца, добавил ему молнией и… упал на колени.
Ноги перестали слушаться, голова кружилась как после литра водки, а перед глазами всё плыло и двоилось. Я с трудом посмотрел направо и угасающим взглядом смог различить, как исчезает протез, растворяясь, точно мираж в пустыне.
Зажмурился, ожидая добивающего удара, но его не последовало, зато раздался ненавистный уже голос из-под потолка:
– Заметка номер три от двадцать четвёртого октября две тысячи сто тридцать шестого года. Испытание завершено. Продолжительность составила двадцать пять минут шестнадцать секунд. Субъект лишён магических сил. Подпитка извне невозможна. Переходим к следующему этапу.
И сознание наконец-то померкло.
***
Пробуждение оказалось ещё неприятней, чем в прошлый раз: болело тело, болела голова, болела отсутствующая правая рука. Но с этим ещё можно было бы что-нибудь придумать. Куда хреновей стало, когда до меня дошло, где нахожусь.
Я лежал, накрепко прикрученный ремнями к хирургическому столу. Над головой ярко светила мощная лампа, а неподалёку тихий голос монотонно бубнил:
– Субъект приходит в себя. Время без сознания составило тридцать две минуты пятнадцать секунд. Приступаем ко второй фазе предварительных испытаний.
Голос умолк, и надо мной навис господин Фаелан. Он был облачён в хирургическую одежду вполне современного типа и маску, скрывающую лицо.
Я дёрнулся, попытался ударить магией… И ни-че-го.
Ни сил, ни чар не осталось. Этого он и добивался.
И вот теперь мне стало по-настоящему страшно.
– Что… что ты хочешь делать? – прохрипел я.
– О, не волнуйтесь, господин Аластар, это вас не убьёт. Точнее убьёт, конечно же, если только вы не получите возможность пополнить запасы магических сил, но мы всё продумали. Посмотрите налево, на руку.
Я с трудом повернул голову и увидел гибкий шланг капельницы, уходящий под плотную марлевую повязку.
– Это называется капельницей, она вставлена в катетер, - охотно объяснил господин Фаелан. – Думаю, во время своих путешествий вы вряд ли встречались с чем-то подобным.
Я счёл за
– Сейчас подобные приспособления изготавливают лишь в Ойлеане и Эйри, и их стоимость достаточно высока, но чего ни сделаешь во имя науки! Так что не волнуйтесь, когда вы начнёте умирать, по этому гибкому шлангу прямиком в кровеносную систему поступит субстрат из плоти зверей Судий, который поддержит вас в работоспособном состоянии.
– Умирать?
Кажется, я не сумел скрыть ужас, прозвучавший в голосе, потому как господин Фаелан с едва заметной насмешкой в голосе проговорил:
– Что же делать. Наука требует жертв, но хватит терять время. Приступаем. Ассистент…
– Да? – рядом с отцом появился Пэйдин.
– Капу.
Мне в рот затолклали штуковину, больше всего напоминавшую игрушку из БДСМ-магазина, закрепили её.
– Теперь субъект не повредит зубы и не откусит язык, - буднично пояснил сыну учёный. – Никогда не пренебрегай подобным.
– Да, отец.
– Прекрасно, - он встряхнул кистями, затем сжал их и покрутил, разминая. – Приступим. Скальпель.
Мальчишка передал отцу острый блестящий металлический предмет и тот склонился надо мной.
– Прошу простить, но данную процедуру необходимо производить, когда подопытный находится в сознании. Будет больно, очень больно. Но вы справитесь, я верю.
Скальпель всё ниже и ниже опускался к моей груди.
– Разрез, - прокомментировал господин Фаелан.
А затем пришла БОЛЬ.
***
Пробуждение вышло совершенно ужасным.
Я не помнил, сколько длилась пытка. Не знал, как долго спал. Не понимал, что вообще происходит и почему я ещё жив.
Этот псих не просто вскрыл меня, точно рыбу, он один за другим вытаскивал из тела внутренние органы, весело и непринуждённо комментируя каждое действие.
Ощущения, которые я пережил, было сложно с чем-то сравнить. Даже купание в озере лавы не приносило столько страданий, и я решительно не понимал, почему до сих пор в состоянии здраво мыслить и не рехнулся.
Силы чуть-чуть восстановились, но протез и не думал отрастать заново. Кажется, мой мучитель идеально рассчитал, сколько именно плоти зверей Судий можно давать подопытному, чтобы тот не залечил раны, но не сумел прийти в себя. Я прикрыл глаза, рассчитывая обнаружить какие-нибудь резервы, могущие помочь справиться с кошмарной ситуацией, в которую угодил исключительно по собственной глупости… И ничего!
Магия едва-едва теплилась где-то на донышке, причём вся она уходила на то, чтобы защитить тело от неминуемой смерти, ведь я лежал голым на каменной плите посреди холодной камеры. Поздней осенью.
Тут едва ли набегало и десять градусов Цельсия, а значит, я непрерывно боролся с переохлаждением. И не было сомнений - господин Фаелан сделал это специально.
Я вновь открыл глаза и увидел, как вдалеке, возле лестницы, ведущей наверх, разгорается слабый, но становящийся с каждой минутой сильнее огонёк.