Песнь Пустыни
Шрифт:
Обдало жаром, а кишки скрутил приступ фантомной боли.
Нет, нет, нет, нет. Только не снова!
Я дёрнулся, начал извиваться, крутиться, поддавшись животной панике. Мозги словно отшибло, их придавило невыносимым ужасом происходящего и полной безнадёгой.
Свет стал ярче, и я увидел силуэт господина Фаелана, за которым шли две фигуры, до боли напоминавшие терминатора, которого я встретил в гостях у Патрика. Маг времени ещё говорил, что это – довоенные боевые големы. Откуда тогда они тут? Что происходит?
Мучитель поравнялся с моей камерой и поднял чуть выше магический фонарь.
–
Левой рукой он достал свой магический диктофон и произнёс:
– Запись тридцать два от двадцать четвёртого октября две тысячи сто тридцать шестого года. Субъект пришел в себя, - он сделал паузу, посмотрел куда-то в сторону и вверх, после чего продолжил, - спустя четыре часа тридцать две минуты и шестнадцать секунд по завершению процедуры. Время произвести повторное вскрытие.
Эти слова заставили меня взвыть от ужаса и растерять остатки мужества и гордости.
– Умоляю, не надо! Прошу!
Я вопил и бился в кандалах, но с тем же успехом мог бы просить о снисхождении метель или ураган. Учёный даже не удостоил меня взглядом, он спрятал диктофон, достал из того же кармана небольшую пластинку, которую поднёс к решётке, и та бесшумно отворилась.
Два терминатора вошли внутрь, один схватил за плечи, другой – за ноги. Кандалы со щелчком раскрылись, и они, вцепившись металлическими пальцами в плоть так, что потекла кровь, а регенерация усиленно принялась латать раны, потащили меня.
Я выл, извивался, рыдал, даже обделался разок, но никому не было до этого ни малейшего дела. Психопат не глумился, ломая пленника, не пытался доминировать или ублажать свои нездоровые пристрастия. С этим, наверное, ещё можно было что-то сделать.
Нет!
Меня пленил не психопат с кучей комплексов, а учёный, поставивший перед собой невероятно важную цель, ради которой он был готов творить совершенно безумные вещи.
Меня снова принесли в операционную и разложили на знакомом столе, не обращая внимания на вопли, стоны, мольбы, угрозы и причитания.
Чтобы хоть как-то оттянуть миг неизбежной муки, я просипел:
– Зачем? Для чего всё это?
Вопрос неожиданно нашёл отклик.
Господин Фаелан, облачавшийся в хирургический халат, жестом отодвинул руку сына с ланцетом и произнёс.
– Какой хороший вопрос… Что ж, почему бы и не дать на него развёрнутый ответ?
Он сделал пару шагов назад, после чего вернулся с небольшой банкой, заполненной формалином, в которой плавал… мой глаз.
– Проблема наша носит, я бы сказал, комплексный характер. Понимаете ли, когда мой отец начал исследования, дела шли неважно. Постоянно приходилось отбиваться от народа моря, с юга приходили орды зверей Судий, зверствовали банды, всё это изрядно мешало развитию научной мысли в требуемом направлении. Тем не менее, за три года до смерти он совершил прорыв, завещав мне продолжать исследования. Результаты их вы видели, не так ли?
– Те… монстры? – просипел я, не отводя взгляда от собственного глаза.
– Именно. Я не лгал, говоря, что данная форма жизни получилась как результат скрещивания человеческого организма с материалом зверей Судий. Или, говоря проще, каждая из тварей – есть переродившийся человек, получавший
Он остановился, поставил банку на стол и, взмахнув руками, продолжил:
– Вот только они все бесполезны! Тупые! Слабые! Недолговечные! Вы знали, что срок жизни первых особей составлял всего четыре года? Так вот, сейчас он увеличился до десяти, но это мало что меняет. Слишком плохой результат. Мне нужно нечто большее! Существа с регенерацией искажённых, их разрушительной мощью, пусть даже и лишённые магии. И тогда в голову пришла идея: а что если пересадить им органы искажённого? Понимаете, какая проблема, обычный человеческий организм обязательно начнёт отторгать их, невзирая на группу крови и иные параметры совместимости. Искажённый не совсем принадлежит материальному миру, а потому не может являться донором для его обитателя. Но вот мои слуги… О-о-о, эти гибриды способные пережить операцию. В теории.
Господин Фаелан замолк, обдумывая что-то одному ему понятное, после чего продолжил:
– И я предположил, что органы, напитанные магией демонов, могли бы усилить слугу, превратить его из уродливого, но слабого монстра в нечто более ценное. Полезное. Возможно, наделить даже слабой регенерацией. Впрочем, последнее придётся установить эмпирическим путём, для чего я уже произвёл пересадку органов первой группе испытуемых.
Я слушал молча, осознавая, что поторопился называть его вменяемым. Меня пленил не просто учёный, но ещё и законченный шизофреник, жаждущий какой-то мутной хрени. Впрочем, пусть говорит, может, пока он болтает, что-нибудь случится? Например, меня найдут наши!
Только сейчас я вдруг вспомнил, что, вообще-то, ничего не знаю о судьбе товарищей. Как там близнецы, что с Фотини, а Нарендра? Меня обдало новой волной ужаса.
А что, если их поймали и точно также потрошат?
Нет, маловероятно, иначе он бы не вытащил меня так рано… Или нет?
Господин Фаелан заметил моё смятение и улыбнулся понимающе:
– Волнуетесь за товарищей? Что ж, я мог бы соврать, сказав, будто они уже пойманы, но не вижу смысла в подобном бессмысленном поведении. Они всё ещё находятся на свободе и уничтожили две группы, посланные по моему приказу для задержания. Скрылись под землёй. Увы, но наши катакомбы могут поспорить с метрополитеном Саола и даже подземными сооружениями Ойлеана, а потому найти их будет не так просто, как хотелось бы. Впрочем, даже если они сбегут, я не вижу большой беды. У меня уже есть вы, есть демон и есть ллинг. Материала для экспериментов хватит на долгие годы.
Он придвинулся и взял в руки скальпель, затем отложил его.
– Впрочем, не вижу смысла терять больше время. Я ведь удовлетворил ваше любопытство? Что ж… думаю, можно попробовать одну вещь, которая только что пришла мне в голову. Это немного нарушит карту эксперимента, но да не страшно.
Он извлёк магический диктофон и проговорил:
– Запись тридцать три от двадцать четвёртого октября две тысячи сто тридцать шестого года. Коррекция эксперимента. Следует попробовать переливание крови.