Песнь Пустыни
Шрифт:
Я напрягся, представляя, как в одной руке появляется бутылка колы, а в другой – гамбургер. Естественно, ничего не получилось. А вот у этого засранца призыв самых разных ништяков не вызывал ни малейших затруднений. Стоило ему только пожелать, как из воздуха появлялись бутылки вина, изящные закуски родом из французской кухни, даже книги.
Мне оставалось лишь с завистью смотреть на это всё, зверея всё больше и больше.
– И почему ты не отстанешь от меня? – не выдержал я.
– Потому что, увы, обречён быть реверсом твоей монеты
– Кто это ещё у нас альтер, - буркнул я. – Не припомню голосов в голове до недавних времён.
Он ядовито усмехнулся и отпил немного вина, закатив глаза от наслаждения.
– Шато Бордо тысяча девятьсот девяностого года, - со знанием дела ответил двойник, - год исключительно удачного урожая и превосходного вина, которое, впрочем, подобным тебе не оценить.
Я фыркнул.
– Ты всего лишь шизуха, сидящая за решёткой, и знаешь об этом вине лишь потому, что мне как-то довелось его попробовать или прочитать статью на Википедии. Нечего тут строить из себя мегаэстета. Вали давай в родной Сан-Франциско, там таких, как ты, много.
Он ничуть не рассердился, пригубил ещё немного вина, после чего вдруг посмотрел на меня серьёзно и зло.
– А кто виноват в том, что я пробудился? М? Подскажешь?
– Я, что ли?
– Кто же ещё? Ты не представляешь, какое это было блаженство, путешествовать посреди Ничто, плавая на волнах Ида, наслаждаясь тёплыми водами реки времени, по которой мы с тобой текли от распашонки и до савана. Спать и видеть сон о реальности, что сама легко могла оказаться сном бабочки. И что же? Ты отправился в мир мёртвых при жизни. Разбудил меня, вытолкнул наружу из материнской утробы небытия в ад бытия. Не хочешь взять ответственность?
– Не собираюсь жениться на тебе, - фыркнул я. – И вообще, у меня не было выбора.
Он засмеялся, тяжело, мрачно, жестоко.
– Ах эти замечательные слова. Бедненькие люди, никогда и ни у кого нет выбора. Один ну просто обязан трахать детей, второй – убивать стариков, третий – лгать нищим, четвёртый – воровать у голодающих. И каждого, буквально каждого к столь незавидному финалу подтолкнули ну совершенно непреодолимые обстоятельства. Ну как они могли сдержаться, да?
– Спасибо, что сравнил с насильником-педофилом.
– Всегда пожалуйста, обращайтесь.
Я пропустил колкость мимо ушей и продолжил:
– Есть одно «но». Если бы я не согласился, то умер бы.
– Ну и надо было так поступить, в чём проблема? Мой сон стал бы вечным, ты бы обрёл шанс на нормальное посмертие, и всё закончилось бы хорошо.
– Не для Маши с Леной.
– Ой-ой-ой, какой ужас. Не они первые, не они последние. Справились бы как-нибудь.
Я сжал зубы, чтобы не сорваться на брань, отвернулся и выглянул наружу. Тьма в небесах всё так же пугала антрацитом, так сильно напоминая звёздную дорогу Тёмной Тропы, на которой мы столкнулись в последний раз с безумным пожирателем. Как мало времени прошло с тех пор и как безумно
Казалось, это было в прошлой жизни, а может, так и есть? Может, там снаружи уже сменились эпохи, моё тело давным-давно истлело, а Дамхейн даже забыл о безалаберном попаданце, одинаково глупо жившем и умершем?
Эта мысль не прибавляла оптимизма, и я постарался прогнать её прочь, ответив двойнику:
– А я не хочу, чтобы они справлялись «как-нибудь», я хочу нормально.
Тот вновь пригубил вина и презрительно скривился.
– Нормально уже не будет, неужели ты не способен понять столь очевидную вещь? Правда?
– Я найду способ вернуться домой.
– И что же будет дальше? Поведай, о мудрый. Появишься ты такой красивый, с искусственной рукой, боевой магией и регенерацией, а что потом?
Этот вопрос не застал врасплох, потому что я и сам больше одного раза думал, как же поступить в этом случае, чтобы не спалиться и не стать подопытным кроликом.
– Я сперва растрачу всю магию и вернусь уже без руки. Скажу, что заработал амнезию и не помню, что со мной было и как стал калекой. Всё равно на земле не живут звери Судий, а значит, пополнять энергию я не смогу.
– А что, если сможешь? – неожиданно поинтересовался мой двойник. – Что, если к моменту возвращения ты окажешься достаточно могущественным для того, чтобы не обращать внимание на костыли?
– Что ты имеешь в виду?
Он загадочно улыбнулся.
– Спроси у нашего пернатого товарища, когда выберешься из этого места. Возможно, ответ тебя позабавит. Или же навеет грусть. Мне нет дела.
Я поднялся. Да, больше в иллюзорном мире поговорить было не с кем, но как же этот тип бесил! И если он – это моя субличность, то как-то даже жалко становится окружающих. Это получается, что во мне есть нечто от… этого? Грустно, ничего не скажешь.
– Я устал от бесполезной болтовни. Предлагаю закончить на сегодня общение, если, конечно, ты не желаешь рассказать что-нибудь интересное. Например, как выбраться отсюда.
Он аккуратно поставил бокал и бутыль, после чего демонстративно развёл руки в стороны.
– Кто же может знать секреты, таящиеся в глубинах разума существ столь древних и непознаваемых, что простой человеческий мозг не в силах прикоснуться даже к краешку их трансцендентной мощи?
– Ясно, пользы от тебя никакой. Бывай.
И сказав это, я направился прочь, обратно к стене.
– Погоди, - остановил меня его оклик.
– Да? – я обернулся и столкнулся взглядом с доппельгангером.
Тот смотрел уверенно и решительно, без страха и, что удивительно, намёка на злобу или презрение.
– Рано или поздно ты освободишься, но рано или поздно освобожусь и я. А когда это произойдёт, останется лишь один. Подумай об этом на досуге. А ещё настоятельно рекомендую последовать рекомендациям нашего потустороннего наставника. Не просто же так он посвятил тебя в тонкости новой магии, верно?