Песнь Пустыни
Шрифт:
Нарендра первым подошёл к прутьям и, напрягшись, согнул толстенные металлические штыри в стороны, после чего нырнул в коридор.
Морвин последовала за ним и с трудом удержалась от вздоха отвращения. В доброй половине камер сидели… постояльцы. Назвать их людьми было можно, но получалось это плохо.
Искривлённые, погнутые, покрытые омерзительными наростами, опухолями, отвратительно воняющие - эти существа вызывали лишь омерзение и жалость.
Некоторые из них валялись без движения, кто-то рвался из кандалов, кто-то ходил из стороны в сторону. Но хуже всего было
– Уб.. уб-бей-те-е… - прохрипел один из узников, когда Морвин пробегала мимо.
Девушка непроизвольно обернулась и увидела, что он вытянул длинную, многосуставчатую руку, заканчивающуюся острыми когтями, протиснул её сквозь прутья решётки и скрёб пол.
– Убе-ейте… - просипел он с мольбой в голосе и заплакал, безнадёжно, горько, отчаянно.
– Не отставай! – прокричала ей Фотини и Морвин, стиснув зубы, побежала следом – к мощной бронированной двери.
Нарендра закричал, рванулся вперёд, точно бешеная юла, и металлическая дверь слетела с петель, устремилась вглубь помещения, придавив кого-то по дороге, судя по сдавленному крику.
Южанин сразу же метнулся в сторону, взмахнул молотом, разя невидимого врага, спустя миг наружу устремилась Фотини, держащая в одной руке свой странный меч, а во второй – дробовик со спиленными стволами. Она выстрелила, скакнула вбок и вперёд, скрылась из поля зрения, и сразу же к потолку взвился дикий крик умирающего человека.
Морвин уже ощущала на губах радостный вкус грядущего сражения, а потому с боевым кличем на устах устремилась вперёд, туда, где виднелись бронированные ростовые щиты, за которыми притаились враги.
Она размахнулась и со всей силы впечатала кастет, укреплённый магией мира мёртвых, тот вошёл в щит, промяв его, заставив врага отступить назад, открыться.
Морвин подпрыгнула, опёрлась о щит, перелетела через бронированного врага и, приземлившись посреди строя, принялась наносить удары так, как учила госпожа Сюин-Алаинн.
Враги потеряли лишь секунду, ошеломлённые столь быстрой атакой, но эта секунда стоила им вечности! Каждый удар Морвин попадал в цель, калечил, убивал, ломал и рвал, но, что ещё хуже, строй рассыпался, и Илэр не упустил момента: во врагов полетели заряды из его ружья боли - и каждый находил цель.
Всё кончилось столь же стремительно, как и началось. Морвин перевела дух и огляделась.
Они стояли посреди залитой кровью и разнесённой на куски… ла-бо-ра-то-рии, верно? То место в пустыне, где их ждал зелёный кошмар, господин Аластар и Сюин-Алаинн назвали именно так, а ведь оно очень походило на это. Там тоже стояли стеклянные колбы, пробирки, валялось множество бумаг. Всё это покрывал вековой слой пыли, но какая разница?
– Их слишком много, - подошёл Нарендра, - нас ждали.
– Угу, - согласилась Фотини. – Морвин, Илэр, куда идти? Ведительствуйте! Время не терпит?
Морвин вздрогнула, зажмурилась, нащупывая слабое биение жизни Великого, и скомандовала – туда!
То, что было после этого, запомнилось плохо.
Они шли
И везде таилась опасность от людей ли, от ловушек ли, от механизмов ли. Страшная, смертельная опасность, которая не могла остановить близнецов.
Морвин с Илэром шли первыми, принимая на себя удары судьбы. Берегли они лишь головы, до тел же не было ни малейшего дела – запас сушёного мяса ещё не иссяк, чтобы волноваться по пустякам.
На врагов не действовали силы Нарендры. Они не отступали перед Фотини. Не желали сдаваться или признавать поражение!
Кем бы ни были эти люди, они готовы были стоять насмерть. И они умирали!
Один коридор, второй, третий. И вот, наконец, заветная дверь.
Напрягшись, Морвин вырвала её из петель и… замерла, похолодев от ужаса.
Посреди комнаты, испещрённой тонкой вязью рун, покоилась клетка со спящим вороном, и ещё одна – с ллингом. Но Аластара тут не было.
– Берём их! – резко приказала Фотини. – Быстрее!
Сама она не рискнула войти внутрь, а потому туда забежал Нарендра, который играючи выдернул прутья и, схватив пленников, выскочил наружу.
И, точно по мановению волшебной палочки, ворон стал шевелиться.
– Что было это, где же я? – сипло прокаркал он, мутным взглядом осматриваясь по сторонам.
– Некогда, - оборвала его Фотини, - найди Аластара, срочно!
Архидемон, на глазах приходящий в себя, ответил уже осмысленней:
– За мной, скорее, покажу, а по пути ты всё расскажешь.
И, с трудом встав на лапы и расправив крылья, он неуверенно взлетел, заложил вираж под потолком, после чего стрелой метнулся в длинный тёмный коридор. И Морвин первой последовала за ним, спрятав не проснувшегося ещё ллинга.
Сопротивление росло с каждым пройденным шагом, и уже не получалось заскакивать в толпу, приходилось обходить, придумывать что-то, тратя силы и время. Буквально за каждый коридор приходилось драться, но ведомые демоном спасители быстро продвигались к цели, подгоняемые криками владыки мира мёртвых.
Тому очень не понравилась весть о том, что и его, и Аластара пленили какие-то смертные. Пожалуй, «не понравилась» — это было мягко сказано. Великий был в ярости и не стеснялся её обрушивать на зазевавшихся врагов, которых больше страшили кулаки Морвин, клевцы Нарендры, винтовка Илэра да клыки Фотини.
И это была их ошибка, ведь даже ослабев после сотен лет сна, Великий оставался существом за пределами понимания смертных.
Там, где он пролетал, люди падали, крича от ужаса, начинали палить во все стороны, не узнавали друзей, принимая тех то ли за врагов, то ли за монстров. Они расцарапывали себе глаза, рыдая кровавыми слезами, и падали, подобно свежескошенной траве, подставляя головы под безжалостные удары, а шеи - под клыки. Морвин видела, на что способен Чуча, но это… это ужасало по-настоящему. Владыка, даже лишённый почти всех сил, вытворял с людскими разумами всё, что желал, плавил их и перекраивал по своему желанию и приносил гибель.