Песнь рождения, или Летящая с котами
Шрифт:
Под «наказанием» тётя подразумевала меня.
– Я возьму её с собой.
– Щас!
Даже автобус притих от тётиного крика и стал обычным автобусом. Кошка тряслась от усталости и перенапряжения, но продолжала петь. Значит, роды ещё продолжались. Наконец, появился пятый котёнок с яркими жёлто-коричневым пятнышками. Кошка не повернулась к нему и не облизала, она внимательно следила за движениями тётиных рук. Автобус в это время подъезжал к автовокзалу.
– Тебе напомнить, что благодаря мне, ты сама сейчас не в детдоме?
Автобус резко подскочил, тётя вскинула руки, чтобы удержаться на ногах, а кошка
– Раз я тебе не нравлюсь, – вон! Иди, возвращайся в свой детдом! – её слова были обращены ко мне, но она смотрела на кошку.
Я больше всего боялась, что тётя сделает что-то с ней или котятами. Однажды я подслушала тётин разговор с подругой, которая подробно рассказала, как утопила котят, родившихся у её кошки. Тётя даже переспросила несколько раз, словно записывала кулинарный рецепт, который может пригодиться. Мне стало страшно. Казалось, она способна на всё, лишь бы избавиться от этой досадной неприятности. Водитель слегка притормозил, посмотрел в зеркало дальнего вида и спросил:
– Женщина, у вас всё в порядке?
Услышав его, я поняла, что ничего не случится, по крайней мере, здесь. Но на всякий случай, ближе придвинулась к коробке, склонилась над ней, обняла и сказала:
– Я никуда не пойду. Это – моя кошка, и котята тоже мои.
– Может, скажешь ещё, что ты их родила?
– Не скажу. Но теперь я за них отвечаю.
– Ответ неправильный! Это я за тебя отвечаю. Ты ешь на мои деньги, ты живёшь в моей квартире.
Это тупой спор, который я всегда проигрываю. Даже если скажу о пособии, которое она за меня получает, она начнёт перечислять, сколько денег, нервов и времени ей стоили мой компьютер, телефон, пальто и, прежде всего, я сама. Я чувствовала, как подо мной замерла целая вселенная в ожидании того, чем всё закончится.
– Тогда, вот что, – проговорила тётя тихо, оглядываясь на водителя, – иди и гуляй, милая! Вернёшься, когда вырастишь их, выкормишь, найдёшь им хозяев!
Тётя ринулась вместе с чемоданом к выходу, когда автобус остановился, а я поплелась следом с коробкой и рюкзаком, не понимая, что мне делать дальше. Чтобы попасть домой, нам нужно было проехать ещё несколько остановок на трамвае. Мы встали поодаль друг от друга. Тётя всем видом показывала, что меня нет. Я не чувствовала злость или обиду. Нежность к маленьким живым комочкам, страх за них, переполнили меня. Для других чувств места не осталось.
Скрипя и постукивая по рельсам, из-за угла выскочил трамвай. Я села на свободное сиденье, как тут же подбежала кондуктор. Я испугалась было, что денег на проезд у меня нет, но вспомнила, что осталась сдача от пятидесяти рублей и заплатила.
Осторожно приоткрыв коробку, я заглянула. Кошка лежала посередине, повернувшись на бок. Она заняла почти всё пространство. Котята уже успели присосаться к её титькам, кроме одного. Он лежал отдельно ото всех и не шевелился. Я вгляделась и поняла: он мёртв. Тут я вспомнила: это тот самый, с жёлто-коричневыми пятнышками, на которого она не посмотрела и не облизала, когда кричала тётя и размахивала руками.
Слёзы переполнили глаза и полились через край, как из дождевой бочки.
Пусть делает, что хочет, пусть выгоняет меня из дома, но в этот раз всё будет иначе. Гораздо страшнее мне становилось от мысли, что с котятами и кошкой может что-то случиться, что они умрут.
В голове бешено вертелись разные предположения о том, что я могу. Уехать? Куда? К кому? У меня не было никого, кроме тёти, кошки и котят… Нет, наоборот, кроме котят, кошки и… тёти. Я жалела себя и плакала ещё сильнее. Просить деньги на остановках? Так себе идея. Может, я найду работу, чтобы покупать им корм? Но как мне найти её прямо сейчас? Я понимала, что все эти решения никуда не годятся.
Я вновь услышала, как кошка запела. Да, моя дорогая, это очень мило, что ты пытаешься меня успокоить. Даже слёзы бежать перестали. Но сейчас очень и очень важно что-то придумать. Я ещё раз заглянула в коробку. И тут я увидела, что мёртвый котёнок, исчез. Ужас! Меня всю затрясло от ужаса, который говорил мне: надежды нет никакой, пока ты сидишь в этом дурацком трамвае.
Я подхватила коробку и выскочила из вагона, хорошо, что двери были раскрыты на одной из остановок. Я перешла дорогу и поплелась по неизвестной мне улице. Откуда-то набежали тучи, хлынул дождь. Прохожие раскрывали зонты, я достала ветровку из рюкзака, накрыла голову, склонилась над коробкой, а свисающими по бокам полами от куртки прикрыла её.
Сквозь щель я видела, как на меня смотрит кошка и сказала ей:
– Не волнуйся, всё будет хорошо, вот увидишь…
Перед входом в супермаркет горели люминесцентные лампы. Я зашла в него, чтобы переждать дождь, а заодно и подумать, что дальше делать. Вдоль стены стояли пустые скамейки, я села на одну из них, сняла ветровку и открыла коробку. Она оказалась пустой.
Наверно я закричала, потому что ко мне вдруг подбежали люди, окружили и стали допытываться, что случилось, и где моя мама. Кто-то сказал, что нужно вызвать милицию. Пока они переговаривались и разглядывали меня, я быстро выскочила из супермаркета под дождь.
Я снова шла по улице, но теперь она оказалась абсолютно пустой. Вода лилась с неба, как из тысячи дождевых бочек. О том, чтобы вернуться домой, я даже не думала. Наконец-то, я была свободна и вольна решать, что мне делать. Никто мне не скажет: одень куртку, а то простудишься или марш скорее домой, на улице такой сильный ливень, выбрось кошку, иначе не пущу обратно в дом. Я сама решала, что мне делать, куда идти.
В ушах звенела песня:
– Рлюбрлю, рлюбрлю, благодарлю. Рлюбрлю, рлюбрлю, благодарлю…
Я представила, как приду домой без котят, а тётя, торжествующе скажет:
– Вот и молодец, что образумилась!
Нет! Не хочу образумляться! Хочу исчезнуть, как котята. На перекрёстке я свернула на другую улицу, по которой шли прохожие в прозрачных плащах с зонтами. Я их заметила только после того, как они прошли сквозь меня. Я обернулась, не веря тому, что произошло, как снова черезь меня прошли один за другим ещё несколько человек. И тут до меня дошло, что я стала невидимой. Я пробовала обратиться к встречным прохожим, но меня никто не слышал.