Песнь ветра

Гуляев Константин

Попадали мы все как велено – на руки падать все равно, что на пуховую перину. Кто-то даже заартачился, чем меня весьма озадачил – это что у них за Каспер в головах сидит, если им полметра не пролететь? Понятно, что фишка в довериии, вернее, в его отсутствии – так даже если не поймает никто, лишь копчик отшибешь, чего тут артачиться?.. Мне-то на задворках сознания вообще глумливые мыслишки лезли: хорошо бы упасть, да так башкой треснуться, чтоб этот треклятый Каспер и вовсе пропал, а то не жизнь, а мучение сплошное… Да где тут треснуться дадут, с такими инструкторами…

Потом

пошло-поехало. Какие-то паутины, сетки, клетки, классики, лабиринты – до чего увлекательно, мать честная! Сосны кругом, веревки, и только давай соображай резче – интересно. И все с каким-то подсмыслом задачки, жизненные.

Проходим мы это все, соображаем резче, и вот подводят нас к следующей аллегории. Стоят три дерева, и на уровне груди веревки натянуты буквой V. От одного, значит, к двум другим. И красные тряпочки почти на самых концах намотаны.

Вот, говорит инструктор, – новое задание. Забираетесь парой на веревки и каждый по своей доходите до

этих красных меток. Приставным шагом. Кто первый?

Ленка вызвалась. Я, мол, знаю, я покажу. И Женя наш тут как тут: а я твоей парой буду. А давай.

Забрались они с приступочка на веревки, ладошки сомкнули, как первоклассники, и пошли. Шаг, остановка, другой, остановка – быстро добрались. А в конце, у тряпочек, они сами выглядели как буква V, только перевернутая. И весьма пологая.

Кто следующий? А я рядом стоял. Я, говорю, следующий. И на Коляна поглядываю, вроде моей комплекции парень. Тот кивает и давай пробираться к приступочку.

Не-ет, смеется инструктор, – это упражнение гораздо эффективнее, когда мальчик с девочкой идет. И посмотрел… а кто перед ним стоял? А Маринка стояла собственной персоной да глазками хлопала. На нее и посмотрел. Так та плечами пожала, и улыбнулась. Почему бы и нет, если да? И по мне озорно стрельнула.

Как налетел на меня мой мучитель: бух поддых, цоп за горло… ни вздохнуть, ни охнуть. Только краснею от натуги.

Сглотнул кое-как, полез на ватных ногах. Рученьки дрожат, сердечко заходится… Ладони у Маринки маленькие, узкие, холодные. Глазища – как два омута. Лицо серьезное, встревоженное. Черт, небось подумала, что мне страшно. А чего тут бояться? Вздохнул я покрепче, головой тряхнул и на ее ноги смотрю. В смысле, синхронно шагать нужно.

Шаг. Другой. Не утерпел, на лицо ее смотреть начал. А как она тоже глаза подняла – этот заявился. Скалится, отвороти, мол, зенки, не про твою честь. И пальцами мне в глаза тычет. А я не отворачиваю, моргаю только, как припадочный.

Через метр тормознули мы с ней. Длины рук хватать перестало, чтоб вертикально шагать – теперь, оказывается, нам друг на друга валиться надо. И тоже синхронно. А как я на нее навалюсь-то, рехнулись, что ли? Раздавлю к черту, вниз спихну. И ей не по себе. А идти надо: шагай, торопись, очередь ждет. Качнулись навстречу, взглядом в ноги уткнулись и дальше поскользили. А потом опять давай в гляделки играть. Обвыклись. Причем, поначалу мы попы оттопыривали – неудобно как-то всем весом наваливаться, – а чем дальше шли, тем больше понимали: не-ет, именно всем весом, полностью, по-взрослому.

Какие

эти веревки оказались короткие! Как две лебедушки причалили, разве что шеями не сплелись. Ох ты ж… я так понял, что мне можно уже домой валить. Свой стрейч сегодня отработал по полной программе, шоб я так жил. Ага, разбежался. Как спрыгнули – тоже синхронно, – так она мне в сторонку кивает: пойдем, поболтаем.

У-уу, думаю, вот и очередная растяжечка пришла. А Каспер мне в ухо влетает и давай там орать, в пустой голове: смерть твоя пришла, смерть! Смерть!!!

Отошли мы к сосенке и смотрим, как следующая пара на веревки лезет.

– Ну и как тебе? – улыбается Маринка. И у меня сердечко сразу: тугудуххх! тугудуххх!

– Э… жуть. Странно, что я тебя… э-мм… не раздавил.

Смеется. А я меж тем отслеживаю, что болтаем мы с ней, как закадычные приятели, хотя вообще первый раз сошлись – здоровались только, и то не всегда.

– Пятый пункт, – смеется эта шкода. – Никаких романтических и сексуальных отношений. Давить согрупников запрещается.

Тут я дар речи и потерял. Во дает! А Каспер знай себе надрывается: дави ее! Давить!!! Пятый пункт! Смерть!!!

– Ну… – начинаю я, еще и понятия не имея, как буду заканчивать.

– Ну-уууу!!! – заулюлюкал Каспер, – Ну! Ну! По кочану, по кочанууу!!! – и эхо многократное в голове только знай, скачет—беснуется.

– … ну ты…

– По кочану! По кочану!!!

– … и загнула. – Уф, закончил фразу наконец. Семь потов сошло. А чую, что явно не то брякнул, дебил. Чую, что опошляю опасную, скользкую шутку. И опять-таки чую, что краснею как дурак. На ее лицо тень набежала, и я поспешно продолжаю, а как продолжать, понятия не имею: – пятый пункт…

– Дебил! Дебил! По кочану!!!

– … нам вообще…

– Пятый пункт! Пятый пункт! Дебил!!!

– … вообще запрещает… за руки держаться. Так что – уже все. Анафема.

Она снова расцвела, рассмеялась. Может даже чуть облегченней, чем следовало.

– Руки у тебя теплые, – говорит. И пошла себе. А я как у сосенки стоял, так по ней и стек. Уф, ну и денек. Чего еще выдумают…

Выяснилось вскоре, что с выдумками у них тут все в порядке, не придерешься. Через полчасика подводят нас к здоровенной сосне. А высоко в ветвях у нее – трамплинчик. И трапеция цирковая метрах в трех от него подвешена.

Охохонюшки, думаю. Здравствуй, дерево.

Каспера рядом нет, да оно и понятно – высоты я не боюсь, делать ему тут пока нечего. Поискал его – ну да, опять около Маринки вьется. Что-то я на нее часто поглядывать стал, она даже, по-моему, просекла, только виду не подает.

Ну, как водится, очередной инструктаж. Выбрали жертву и давай на нее страховочные ремни навешивать. Помощник споро работает, делово. Там подернет, тут подтянет, здесь защелкнет. Альпинисты, не иначе. Совсем мне неинтересно стало, все равно что с кочки на кочку прыгать. А потом думаю: это не на страх упражнение, не на доверие – а на что? На трапецию, небось. На достижение цели. А какие у меня цели, у голодранца? Деньги, машина? Маринка? А, пущай будет Маринка.