Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников

Динец Владимир

И в Браззавиле, и в Киншасе все уверены, что город на другом берегу реки – жутко опасное место, битком набитое бандитами и вороватой полицией. Но у нас не было никаких проблем на улицах обеих столиц. Все шло прекрасно, пока мы не собрались сесть на лодку обратно в Браззавиль. Чиновники паспортного контроля пригрозили, что арестуют Жерома за общение с иностранцами без разрешения, и пришлось его выкупить. В итоге двухдневная поездка в Конго-Заир обошлась нам в триста долларов с человека, причем почти все деньги ушли на пересечение границы.

Наконец заветные разрешения на посещение национальных парков оказались у нас в руках;

оставалось найти транспорт. Цены на прокат машин были совершенно запредельные. Жан-Клод, работавший шофером в китайской фирме, познакомил нас со своим начальником, господином Ху. Мы подбили господина Ху съездить с нами в парк посмотреть горилл. Обратно мы могли вернуться автостопом: найти попутку всегда проще, если тебе нужно в большой город, куда стягивается весь трафик. Мы не могли дождаться, когда наконец покинем Браззавиль.

На следующее утро Жан-Клод отвез нас в офис господина Ху, поехал в гараж за внедорожником и пропал. Спустя пять часов выяснилось, что кто-то украл все гайки с колес внедорожника, а запчасти надо заказывать в Йоханнесбурге и прибудут они через месяц. Наши визы истекали через десять дней. Даже если бы мы каким-то образом добрались до леса, времени на изучение крокодилов уже не было. Нам ничего не оставалось, как попробовать перебраться в соседний Габон. Еще день ушел на получение габонских виз, покупку прощальных подарков семье Жан-Клода и выяснение, как вообще можно выехать из Браззавиля.

С пассажирским транспортом в Конго совсем плохо, но мы все-таки отыскали автобус, шедший в центральную часть страны. Автобусному экипажу потребовалось четыре часа, чтобы разобраться, кого из пассажиров брать на борт и чей багаж оставить на улице, но потом водитель рванул с места с сумасшедшей скоростью. Маршрут пролегал по единственной в стране асфальтированной дороге, узкой и извилистой. Асфальт кончился в родном городе президента. Дальше надо было ехать автостопом.

Путь до границы занял у нас три дня. Машин на дороге почти не было. Иногда нас подвозила легковушка или микроавтобус, но все они рано или поздно увязали в грязи, и приходилось снова идти пешком. Мы проехали пять блокпостов, на каждом из которых водителям приходилось давать взятки, а нам в течение часа диктовать по буквам наши паспортные данные.

Мы, однако, получали удовольствие от процесса. Жара кончилась. Мы пересекали влажную зеленую саванну с островками леса. Деревень попадалось мало, но зверей и птиц тоже было немного. В деревнях мы покупали похожие на лимоны сладкие фрукты и свежих двоякодышащих рыб. Если мы останавливались перекусить, вся деревня собиралась за нами понаблюдать. Поначалу все с криками разбегались каждый раз, как мы доставали фотоаппарат. Но потом неизменно находился мальчишка посмелее и соглашался сфотографироваться. Остальные, посмотрев на его портрет на экранчике, со смехом обсуждали картинку и тут же выстраивались в очередь. С появлением цифровых камер путешествия по многим странам стали куда веселее.

Я проверял каждую речку и пруд на наличие крокодилов, но не видел никаких признаков их существования. Потом мы нашли карликового крокодила в метр длиной, но он уже был пойман – крестьянка везла его со связанными челюстями и лапами в город на базар.

Карликовые крокодилы редко достигают двух метров в длину Еще недавно они в огромном количестве обитали в маленьких лесных озерах и болотах Западной и Центральной Африки. После того как более крупные виды оказались истреблены ради шкур, “карлики” стали заселять также мангровые протоки и озера в саванне. Но в последние годы по всей Африке

начала стремительно развиваться коммерческая охота на диких животных ради мяса. По мере того как все больше лесовозных дорог проникало в глубь глухих областей, охотники полностью опустошили леса по всему континенту, кроме кучки особо надежно охраняемых парков. Наибольшим спросом пользуются обезьяны, антилопы, дикобразы, дикие свиньи, панголины и лесные буйволы, но и прочую живность, от голубей до ящериц, из лесов тоже вывозят вовсю. Карликовые крокодилы (а также черепахи, вараны и питоны) особенно годятся для этой торговли, потому что, будучи пойманными, очень долго остаются живыми. Поэтому их вылавливают везде, куда можно добраться, а те из них, кому удается выжить, становятся очень осторожными. Позже я понял, что мог запросто пропустить многих крокодилов, потому что еще не знал, насколько их трудно увидеть.

Мы ожидали, что по мере приближения к границе дорога будет становиться все хуже, но неожиданно она начала улучшаться. Полузатопленную колею вовсю превращали в шоссе. Каждый километр нам встречались бригады коренастых конголезцев под управлением молодых худосочных китайцев, а один раз – миниатюрной, но явно очень смелой китаянки, восседавшей в кабине огромного бульдозера. Мой скромный запас китайских слов производил на бригадиров такое впечатление, что они не раз приказывали рабочим подбросить нас на тракторе до следующего участка.

Китайские прорабы, инженеры и менеджеры встречаются в Африке на каждом шагу. Они родом из внутренних провинций Китая, а не с побережья, где проще найти работу. Обычно они совсем молоды: господину Ху, собиравшемуся обеспечить электричеством весь Браззавиль, было 24 года. Китайцы говорят на ужасном английском и изредка чуть-чуть на французском. Они командуют парой десятков или сотен местных рабочих и лезут на стенку от их медлительности, разгильдяйства и непонятливости. Они ненавидят Африку, платят своим поварам большие деньги за китайские блюда, пашут с утра до ночи без выходных и праздников и считают минуты до отпуска, который бывает раз в году. Они почти всегда лишены радостей женского общества: почему-то из Китая приезжает совсем мало женщин, а африканки китайцев за мужчин не считают.

За последние десять лет китайцы построили в Африке тысячи километров дорог и еще больше заасфальтировали. Там, куда они пока не добрались, дороги обычно представляют собой глубокие колеи в непролазной грязи. Они проводят телефон и канализацию, строят заводы и мосты. Любое строительство в Африке занимает в сорок раз больше времени, чем в Китае, но они не сдаются. Их не останавливают ни тупая бюрократия, ни тотальная разруха, ни малярия.

Они чувствуют себя белыми людьми среди дикарей, поэтому безукоризненно выбриты и относительно чисты даже на самых пыльных стройках. С подчиненными-китай-цами они весьма демократичны и частенько режутся с ними в подкидного, если выдается свободная минута. Но с африканцами они всегда держат определенную дистанцию.

По-моему, они имеют на это право. Ведь китайцы создают для местных жителей будущее без речной слепоты, голода и глистов, с интернетом, холодильниками и хорошими больницами. Они построят африканцам нормальную жизнь, как бы те ни сопротивлялись.

В конце концов мы поймали попутный грузовик, шедший порожняком аж в Северную Нигерию. Водители так удивились нашему “салям алейкум!”, что позволили нам ехать в кузове до самой границы, где мы провели оставшуюся часть ночи на веранде габонской таможни.