Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников
Шрифт:
Но есть у местного транспорта и преимущества, особенно в сфере услуг. В одном автобусе нам встретился бродячий дантист: он шел по проходу со щипцами и бутылкой обезболивающего, предлагая вырвать зубы всем желающим. Дорога была тряская, так что, если находился пациент, трем другим пассажирам приходилось держать дантиста, пока он занимался своим нелегким трудом.
Мы пересекли Камерун с востока на запад и проверили три заповедника, но крокодилов там не оказалось. В одном из заповедников был приют для попавших в беду диких животных, где мы познакомились с осиротевшим шимпанзенком с необыкновенно красивым, прямо-таки ангельским лицом. Шимпанзенок потом сделал карьеру фотомодели: вот уже много лет я часто вижу его фотографии на
Последним местом, куда мы успевали заглянуть, был национальный парк Коруп на границе с Нигерией. Это один из самых больших, усиленно охраняемых и живописных лесных парков Африки. В африканских дождевых лесах уровень биоразнообразия обычно ниже, чем в похожих лесах Азии и Южной Америки, а деревья мельче. Но Коруп – исключение: деревья там до шестидесяти метров в высоту, а леса очень густые, колдовские, с тихими черноводными реками, причудливыми цветами и “рощами” странных грибовидных термитников. Крупные звери попадаются на глаза нечасто, но редких птиц множество, а ночью буквально на каждой ветке сидит древесная лягушка, хамелеон или еще что-нибудь интересное.
Автор у лесного водопада. Камерун
Все ночи я проводил на маленьких лесных озерах. В Корупе у нас был гид – рейнджер парка из бывших браконьеров, прекрасно знавший местную природу. Он рассказал, что лучший способ узнать, есть ли в пруду крокодилы, – проверить, живет ли рядом маленькая черно-красная птичка под названием синеклювый малимбус. Я вспомнил, что в Габоне видел эту птицу только однажды, и как раз у пруда в Лекеди, где я нашел единственного за все время крокодила. В Корупе метод работал просто замечательно! Позже я узнал, что зоологам уже известно об этой связи. Считалось, что птицы предпочитают гнездиться на ветках, нависающих над прудами с крокодилами, потому что крокодилы предоставляют гнездам защиту от обезьян, змей и других опасностей. В одном случае пара малимбусов загнездилась в городском зоопарке над бетонным бассейном с карликовыми крокодилами. Но я наблюдал птиц возле прудов во время года, когда они не гнездились, так что, возможно, присутствие крокодилов дает им и какие-то другие преимущества. Например, возле таких прудов может быть больше насекомых, потому что крокодилы поедают рыбу, которая ест водных личинок.
Два карликовых крокодильчика, которых мне удалось отыскать в Корупе, были совершенно очаровательными созданиями, с большими черными глазами и такой темной чешуей, что казались отлитыми из черного пластика. Один был еще подростком, но другой – взрослым самцом в полтора метра длиной. Оба вели себя крайне осторожно и весь день прятались под корнями деревьев или в кучах веток, упавших в пруды. Ночью, когда они все-таки появлялись на поверхности воды, мне приходилось сохранять полную неподвижность, наблюдая за ними, потому что малейшее движение заставляло их мгновенно исчезнуть.
Мое терпение было вознаграждено только один раз. Взрослый самец поднял голову и хвост и издал низкое рычание, немного похожее на звук, издаваемый пьяным матросом, прежде чем упасть под стол. Я сумел разглядеть, как в последнее мгновение перед ревом его спина завибрировала, выдавая присутствие инфразвука. Потом он сразу огляделся, видимо убеждаясь, что его “песня” не привлекла нежелательного внимания. Я мог только догадываться, в какой степени его поведение изменилось из-за постоянной опасности быть застреленным.
Даже в Корупе браконьерство было серьезной проблемой. В основном использовались проволочные петли, но и ружья тоже. Ни один парк Африки не свободен от браконьерства полностью. После Корупа мы заглянули на полтора дня на вулкан Камерун, чтобы немного отдохнуть от жарких низменностей, и, поднимаясь по тропе к верхней границе леса, встретили парня с ружьем, который нес с горы убитого бушбока (лесную
Два года спустя я выступал с лекцией в Корнелльском университете в штате Нью-Йорк. После лекции местные зоологи попросили помочь опознать странные звуки, записанные автоматическими микрофонами на бай (больших полянах среди леса, куда различные животные приходят выкапывать минеральные соли) в северо-восточном Габоне. Зоологи изучали лесных слонов, поэтому пользовались микрофонами, чувствительными к низким частотам. Как только я взглянул на спектрограммы загадочных звуков, то сразу же понял, что это голоса карликовых крокодилов. После того как я потратил столько времени в Центральной Африке ради одного-единственного наблюдения, в моих руках неожиданно оказались десятки высококачественных записей, четко показывавших рев и инфразвук, но ни одного шлепка головой. Самый большой пробел в моих данных оказался закрытым, как раз когда я меньше всего этого ожидал.
В лесах Камеруна “растут” причудливые грибовидные термитники
В наш последний день в Камеруне мы поехали взглянуть на редких африканских ламантинов в небольшом озере у побережья. Все озеро было перегорожено ставными сетями, но каким-то образом там ухитрялись жить несколько ламантинов и небольшой крокодил. Я решил, что это нильский крокодил, и был очень рад увидеть его в Камеруне, где все крокодилы, кроме карликовых, почти полностью истреблены. Только позже, когда вышла статья про священных крокодилов, я понял, что это был единственный священный крокодил, виденный мной в природе. Надо было бы уделить ему больше внимания.
Мы все чувствовали некоторую передозировку Африкой, но Стася и Шура решили слетать в Марокко, чтобы собрать сведения для нашего путеводителя. Меня восхищала их настойчивость. А мне надо было спешить домой. Сезон размножения миссисипских аллигаторов уже начался, и я ужасно скучал по Насте. Мы были знакомы уже полтора года, но за это время всего месяц смогли провести вместе.
Сидя в зале ожидания аэропорта, мы вдруг услышали русскую речь. Дюжина мужиков стояла с потерянным видом вокруг кучи багажа. Мы спросили, не надо ли помочь. Оказалось, что это латвийские моряки, которые должны были выйти в море на грузовом теплоходе из Кейптауна. Они купили авиабилеты через российскую компанию, прилетели в Камерун, где предполагалась пересадка, и обнаружили, что компания просто присвоила деньги за вторую часть перелета. Мы помогли им выехать из аэропорта в город, не будучи разведенными на бабки пятью разными способами, но не знаем, сумели ли они добраться до места назначения. Они успели заразить нас особо зловредным вирусом гриппа: мы всерьез заболели, а я еще и передал вирус Насте, что несколько подпортило нашу драгоценную неделю вместе.
Стася с Шурой улетели в Марокко, а мне и моим новым спутникам-вирусам предстояло еще несколько транспортных приключений.
Единственная сторона жизни в СССР, об утрате которой я иногда жалею, – наличие единственной государственной авиакомпании “Аэрофлот”. Ее фиксированные цены на билеты не менялись годами. Все билеты можно было вернуть до последнего дня. Я до сих пор помню цены на мои любимые рейсы, самый дорогой из которых, на Чукотку, стоил 198 рублей. Это было не так уж много: в школьные годы я летал в Туркмению на весенние и осенние каникулы, чтобы половить змей для серпентариев, и за две недели зарабатывал достаточно денег, чтобы все лето путешествовать по Дальнему Востоку. Перелеты на Дальний Восток всегда были интересными: можно было взглянуть сверху на самые глухие уголки Сибири, а обед нередко включал копченого лосося, красную икру и тундровую голубику.