Песни и сказания о Разине и Пугачеве
Шрифт:
Безусловно, постановка этих вопросов очень важна для освещения каждого фольклорного текста. Она приводит к основным задачам фольклорного исследования: кем и как создавалось произведение? как изменялось оно в процессе своей жизни? Вопросы эти трудны и сложны; и порой их легче поставить, чем разрешить. Однако, думается, в первую очередь для фольклора массовых крестьянских движений крепостной эпохи встает другой ряд вопросов, а именно: в чем заключается специфика этого крестьянско-революционного фольклора? в чем его основное содержание, каков его социальный
Несмотря на полицейский сыск и преследования цензуры, песни и сказания о героях крестьянских движений феодально-крепостной эпохи — особенно о Степане Разине — широко собираются и проникают в печать. В наиболее ранние песенные сборники конца XVIII века проскальзывают полные тексты. Уже самое помещение их среди избранных текстов говорит за их массовую распространенность. Самое старшее издание разинского песенного текста с нотами относится к 1779 году, когда в третьей части песенника В. Ф. Трутовекого появилась песня о взятии Разиным Астрахани. Ряд ценней, них текстов помещен в «Собрании разных песен» Чулкова L770—1773 гг. В сборнике Кирши Данилова (80-е годы XVIII века), встречаем старину об убийстве волжскими казаками астраханского губернатора, записанную с нотами, что опять-таки говорит за ее известность в голосовом исполнении. Здесь уже зафиксированы главнейшие сюжеты.
Большим дополнением к этому фонду явилось собрание П. В. Киреевского (30—40-е годы), где особенно иного вариантов песни о сынке Разина. Все это богатство проверяется й дополняется северными записями Рыбникова, Гильфердинга, Григорьева, Ефименко н других.
С развитием областной этнографии появляются также песни, записанные в казачьих областях, в Сибири, в Поволжье; нередко записи публикуются в местных газетах. Запись преданий начинается позже, с 40—50-х годов, и продолжается (так же, как я песен) до настоящего времени.
Пушкин — один из первых собирателей фольклора о Разине и основоположник собирания фольклора о пугачевщине. Он первый в 1833 году едет на Яик и в Оренбургский край для ознакомления с «воспоминаниями престарелых очевидцев» пугачевщины. Одновременно с «им Даль собирает песни о пугачевщине; Киреевский и Языков записывают их в Симбирском крае. 13
В большинстве случаев поется о действительных событиях, о действительных ярких (хотя и непродолжительных) победах, о мести воеводам и властям. С ними восставшие расправляются без всякого сожаления:
Как грянули, прихватили к губернатору на двор,
Не успел губернатор Стеньки встретити,
Ах посадил-то Стенька Радин губернатора в тюрьму. Мало того, его на виселицу.
Или в другой песне, о вдятии Астрахани:
. .Метался Стенька Радин на угольную на башню. Что с великого раскату воеводу сбросил,
Его маленьких деток он всех да ноги повесил.
Почему восставшие вынуждены это делать, — песня об убийстве астраханского воеводы (в песне он надван губернатором) объясняет:
Ты добре ведь, губернатор, к нам строгонек был, Ты ведь бил, ты губил,
Победы голытьбы идображаются с особенной любовью. «Сынок» Стеньки Радина, один ид его храбрых агентов, появляется в Астрахани и дердко ведет себя по отношению к власти — воеводе, — не кланяется боярам, гордо идет, даломив да ухо шляпу с подументом, мимо богатых купцов. Он в роскошно-небрежном наряде и обращает на себя внимание. Его хватают по прикаду губернатора, но на вопросы он отвечает выдывающе, — открывает, что он сын Стеньки Радина, гродит приеддом отца; губернатор в ужасе.
Радинцы не нуждаются в кадачьем круге. Атаман и его дружина не ходят туда, так как думают думушку «своей буйной головушкой»:
Крестьянские восстания в устном творчестве XXV II Во казачий круг Степанушка не хаживал
Ходил-гулял Степанушка во царев кабак,
Он думал крепку думушку с голытьбой. .
Ох вы гой еси, казачье наше вольное собранье.
Вы гребите, не робейте, белых ручек не жалейте. Нам бы Астрахань-город ополночь пробежати, Черноярский городочек, что на утренней заре,
Чтоб никто нас не увидел и никто бы не услышал.
Песни рисуют быстрое продвижение и излюбленный волжский маршрут революционных отрядов:
Астрахань-то, славну мати, пройдем с вечера, Царицын-городочек во глуху полночь,
Саратов и Дубовку на белой заре,
А CaMajpe-городишку не поклонимся,
В Жигулинских горах остановимся. .
То недолгое время, когда восставшие одерживали одну победу за другой, воспето ими в ярких картинах: Спасибо те, спасибо, морю синему всему. .
Спасибо те, спасибо, Колыванскому острову.
А и упито тут было, братцы, зелена вина,
Еще ж, братцы, уедено Сорочинского пшена,
Еще ж, братцы, уношено цветного платья. Настроения нижневолжской «вольницы», неоднократные ее походы «за зипунами» нашли свое отражение в известном песенном восклицании. Оно ассоциируется и с разинщиной.
Веслом махнем — корабль собьем,
Кистенем махнем — девицу возьмем. . Ненависть к боярам и воеводам, расправа с ними, мечта о вольных разъездах на богатых стругах — все эти факты, настроения, отразившиеся в песнях, вытекали из
того положения, в котором оказались широкие массы под гнетом феодально-крепостнической системы.
К половине XVII века положение крепостных крестьян и холопов стало настолько тяжелым, что острый протест с их стороны явился вполне закономерным. К этому времени крестьяне закрепощаются окончательно. В целях укрепления союза с боярством и дворянством, московское правительство раздает своим верным слугам земли и в центральных районах и на окраинах. Окраины, например Приволжские степи с тучной, нетронутой землей, начинают особенно привлекать землевладельца, при чем вместе с землею попадают под власть помещика и крестьяне, живущие на этих землях. Рабочие руки здесь используются тем же способом, как и в центральной России, — их закрепощают.