Песни

Шаов Тимур

Вставай, похмельная страна, пропели петухи, Настало время Бодуна — расплаты за грехи. Бодун придёт, как Командор, огромный, мрачный, злой, Раздавит вас, как помидор, тяжёлою рукой. Вот Солнца шар от двух бортов поднялся над Землёй И хрип, и стон из тысяч ртов слились в протяжный вой. Мой друг, не время клясть судьбу, — Бодун стучит в твой дом. Вставай, народ! Все на борьбу с проклятым Бодуном! Мерещатся малиновые хари, Во

рту — сушняк, пустыня Калахари, Хотя вчера, как будто, не бухали. По две бутылки — это ж не размах! И, как плохой актёр, ты будешь снова Играть царя Бориса Бодунова, Кричать: «Полцарства за стакан спиртного!» Мол, мальчики кровавые в глазах. Иной юнец хлебнет вина, с утра кричит: «Бодун!» Да ты не нюхал Бодуна, неопытный пачкун! А истинный Бодун крупней, он страшен, как война. Не знаешь, правда, что страшней: Бодун или жена. Он интернационален, есть у чукчей, у славян. Бодунидзе, Бодунович, Бодуненко, Бодунян. Все мы родом из Союза, всем народам нелегко: Бодунас, Бодунбердыев, Бодуниди, Бодунко. Но в мире он один такой, он лишь у нас в ходу. Родной, кондовый, боевой, российский, наш Бодун. И ни цена нам не страшна, ни крики трезвых жён, Девиз «Ни дня без Бодуна!» давно у нас внедрён. Бодает нищих, богачей и даже, вот беда, Не к ночи сказано — вождей бодает иногда. Глядишь на Родину порой, приходит мысль одна — Верхи командуют страной, похоже, с Бодуна. Бодун есть состоянье организма, Когда бессильны панадол и клизма, И только пиво в духе классицизма Даёт терапевтический эффект. Мир обретает контуры и краски И можно встать на ноги без опаски, И можно прыгать в половецкой пляске Или дремать спокойно на софе. Я бросил пить, пришёл мой срок, я стал совсем другой, Но, как бетховенский сурок, бодун всегда со мной. Я повторяю день за днём — пусть знает весь народ: Тот, кто придёт к нам с бодуном, от бодуна падёт.

Песня гинеколога

…Итак, подсудимый! Потрудитесь объяснить суду каким образом вы, гинеколог женской консультации, смогли пойти на убийство? Сперва пришла на консультацию Богиня, Афродита, Грация… И вся такая длинноногая, Что ошалел сперва немного я. Разделась до, пардон, дез-а-белье, Стоит в прозрачном шёлковом белье… Хоть доктор, но от этого белья, Слегка растерян и смущён был я… Пока смотрел, пока пальпировал, Признаться: чуть не изнасиловал. Ну, посмотрел, говорю: «Беременна!», Ну, успокоил: «Это временно!» Пройдёт, мол, через девять месяцев… Она

в слезах, кричит: повесится, Мол: несмываемый семье позор!.. Ну пожалел её: направил на аборт. Потом пришла совсем зелёная Семиклашка несмышлёная. Пришла довольно своевременно, Диагноз тот же, мол: беременна. Она сидит, так глупо улыбается, Так вот, говорит, откуда дети появляются! А Васька рыжий, что с соседнего двора Сказал что это, мол невинная игра! Ну и повёл меня играть в кустах, «Закрой глаза, — говорит, — да и считай до ста!» Ушла смеясь, одёрнув платьице: Теперь со мною не расплатится! Потом ещё были три бабушки, Две продавщицы — обе лабушки, Штук пять студенток, плюс уборщица, Актриса, парикмахер, школьница, Модистка, модельер, рабочая И прочая, и прочая, и прочая… Эрозии, аборты, зеркала… От женщин кругом голова пошла, Работал, не жалея сил я там, И был морально изнасилован… Иду домой, а спать так хочется!.. Гляжу: в подъезде ктой-то топчется… Гляжу: блестят два чёрных глаза, Гляжу: стоит цыганка Аза… Эй, говорит, касатик, дай рубля, Перед тобой разденусь до нуля! За десять тыщ щипнуть позволила, Но это чашу переполнило! Я зарычал: «Молись-ка Аза! Ты довела меня, зараза!» Достал я скальпельное лезвие И порешил её, болезную… Прервалась жизнь бесполезная — На месте кончилась болезная… Судите сами, гражданин судья, Ведь в этом деле невиновен я! Виновна тут моя профессия, Шерше ля фам, о гражданин судья! Есть многое на свете, друг Горацио, Что и не снилось нашей женской консультации!

Песня дельтапланеристов

Широка страна родная, стережёт ее конвой. Я над нею пролетаю, как фанера над Москвой. По земле ходите сами, это, Господи, уволь. Я лечу на дельтаплане, как на «Боинге» король. Буря небо матом кроет, где-то что-то там крутя, Я, как Карлсон, мчусь стрелою, поднимаюсь ввысь, шутя. Я летаю над полями, над посевами кружа, Я плююся вниз слюнями, удобряю урожай. Вижу голеньких влюблённых, кверху попками во ржи, И недоенных бурёнок, мирно срущих у межи, Вижу пьяных трактористов, вижу трезвую козу, Демократов, коммунистов, копошащихся внизу. Разных тварей миллионы проплывают подо мной, Города и регионы, зло, добро, любовь, разбой, «Менатепы», «Инкомбанки», богадельни, нищета, Голубые, лесбиянки, кони, люди, суета…