Песня цветов аконита
Шрифт:
Но все равно любила Дом-на-реке.
"Отец всегда действовал умно. И всегда — как подобает. Я видела его ровно столько, сколько, по его мнению, дочь должна видеть отца, занятого государственными делами. У меня было все, кроме надежды когда-нибудь распоряжаться собственной жизнью. Дочь повелителя, даже полукровка, должна быть образцом совершенства. Меня окружали лучшие учителя и воспитатели, мои дамы отчаянно пытались сделать меня красивой. Им это так и не удалось. Зато быть послушной дочерью я научилась.
Мне позволялось многое — даже Янтарный дворец я перестроила согласно своему вкусу и поселилась в нем.
Я всегда знала, что меня отдадут как залог политического союза за самого выгодного претендента, но я недооценила отца. Мой жених, ко всему прочему, обладает привлекательной внешностью и молод. К тому же у него хороший характер. Я, наверное, была бы даже рада уехать вместе с ним к синну, хоть мне и внушали с детства, что наши восточные соседи варвары.. Однако теперь мы оба — заложники мира, заключенные в Тхай-Эт.
Огромную страну я вижу тюрьмой.
Весною свадьба.
Если бы отец ненавидел меня! Но он обращается со мной почти как с любимой дочерью. С одной лишь разницей — он меня вовсе не любит. И это знают все. Он даже гордится моей независимостью, ибо знает, что в любую секунду сможет поставить меня на место.
А я… я веду себя так, как должно дочери Благословенного. Я ношу не красящую меня одежду с гордостью и даже пытаюсь казаться в ней привлекательной. Я выказываю презрение к дикарям синну, делая вид, что не помню, откуда родом была моя мать. Я держу возле себя женщин высокого рода, потому что ими должна окружать себя дочь повелителя, ими, а не любящими людьми".
Дом-на-реке…
У Юкиро болело плечо. То ли рукой неловко двинул, то ли иное что. По таким пустякам звать врача не любил. Однако в купальне плечо совсем разболелось. От горячего пара, что ли? Поморщился — только этого не хватало. Услышал робкий голос:
— Мой господин… позвольте…
Сначала даже не понял. Потом увидел — мальчишка указывает на его руку. Согласно кивнул — хуже не будет.
Тот дотронулся неуверенно — а потом пальцы обрели ловкость опытного целителя. Словно сквозь кожу проходили они, снимая боль.
— Хорошо, — удивление было в голосе Благословенного. — Тебя учили лечить?
— Нет, мой господин, — не поднимая глаз говорил, руки сложив перед грудью. — Я сам… с детства.
Юкиро мельком глянул на второго, в чьих руках переливалась шелковая одежда, взял, сам накинул ее, подождал, пока завяжут пояс, и, бросив короткий взгляд на того, кто снял боль, жестом велел: «Останься».
…Последнее, что заметил Йири, растерянно глядя вслед уходящему, — полный великолепной насмешки взгляд Хиани.
В этих покоях он не часто бывал раньше — и всегда не один, и всегда чем-то был занят. А сейчас Благословенный велел ему ждать — а сам задержался, проглядывая какую-то бумагу. И Йири осмелел немного,
…Он забыл, где находится… Узор, переливавшийся на занавесе, был довольно простым — по голубому фону сиреневые первоцветы в золотых каплях росы. Узор легкий, изысканный — и так похож на тот, что он видел на платье Лин, когда она нарядилась в честь весеннего праздника и вышла на мостик…
Юкиро наблюдал за ним уже минуту. Тот стоял, не сводя глаз с занавеса, затем протянул руку, коснулся его кончиками пальцев, словно трогал присевшую на листок стрекозу.
— Нравится?
Мальчишка вздрогнул и обернулся — лицо было растерянным и удивленным. Потом глаза стали огромными, темными и перепуганными. Он стремительно принял позу полной покорности.
— О! Простите меня…
Кажется, он был настолько испуган, что забыл, как надо обращаться к повелителю. Юкиро подошел к занавеске, вгляделся в рисунок.
— Нравится?
Мальчишка чуть приподнял голову.
— Очень, — прошептал еле слышно.
— А мне не очень. Что-то не так.
— Может быть… первоцветы?… Они выглядят слишком уверенно, словно уже середина лета — но ведь они первые…
Юкиро посмотрел на него. Улыбнулся.
— Встань. Любишь цветы?
Йири не был готов к разговору — поэтому отвечал, не раздумывая.
— Да, мой господин.
— И какие?
— Лесные больше всего.
— А те, что растут в моем саду? Неужели они хуже лесных?
— Я… мало что видел. Но те, что я видел, не хуже. Просто они слишком горды и вряд ли захотят разговаривать даже с бабочками, не говоря о людях.
— Подойди к окну и посмотри, — Юкиро давно не встречал такое занятное существо. Мальчишка еще не пришел в себя окончательно — Юкиро и не собирался этого дожидаться. Будь у него иное настроение, он бы не обратил внимания, кто перед ним вообще. Но сейчас ему было интересно.
— Что скажешь?
Мальчишка стоял у окна. Он видел лишь маленький уголок сада, к тому же затененный сумерками, но и этого было достаточно, чтобы смотреть не отрываясь. Сад был заметно тронут осенью, но это и придавало ему странную, потустороннюю красоту. Цветов было много: и утренних, и тех, что раскрываются к ночи. Большинство — красных и золотистых. Изваяния из бледно-желтого камня — как стражи цветов. Темная листва блестела в свете заходящего солнца.
— Достаточно. Ты так всю ночь простоишь.
Он обернулся — и лицо его было совсем детским и восхищенным. И это наивное выражение медленно соскальзывало с лица.
— Ты пробовал рисовать?
— Да, мой господин.
— Как тебя зовут?
— Йири, мой господин.
— Почти «ласточка»… Посмотри на меня. У тебя необычный взгляд — доверчивый и закрытый одновременно.
Он еще ниже склонил голову.
— Простите… Я был должен молчать.
— Вовсе нет. Ты должен исполнять то, что я прикажу.